- Я обязательно зайду, сразу после обхода, – пообещал Борис Карлович, с трудом отводя взгляд. Он оглядел палату, отметив, что Красовский постарался сделать всё так, словно в лучших клиниках Европы. – Как вам здесь? Удобно? Может, чего не хватает?
- Всё хорошо, – смутилась Кейлагуль. – Я знаю, это вас мы должны благодарить за всё это, – она окинула восхищённым взглядом палату.
- Да бросьте. Не за что благодарить. Это меньшее, что я могу для вас сделать. – Вздохнул Борис Карлович, вспоминая свой разговор с Максимом. Ему понадобилось несколько часов и довольно ощутимая сумма, чтобы убедить упрямого Красовского в том, что эта палата Кейлагуль и её сыну нужна больше, чем просто для демонстрации случайным гостям и журналистам. Вот только сидящей перед ним женщине об этом знать необязательно, и Швальц пообещал Максиму шкуру с него спустить, если тот проболтается Кейлагуль о том, что он оплатил все расходы.
- Я собираюсь поискать съёмную комнату, – прошептала Кейлагуль, погладив спящего сына по волосам. – Рустам сказал, что обследования могут занять долгое время. А если понадобится лечение… – Она не договорила, низко опустив голову, чтобы Борис Карлович не видел её лица.
- Я хотел вам предложить… – он слегка замялся. – Вы только ничего не подумайте, пожалуйста! Я живу один, в двухкомнатной квартире, комнаты раздельные. Вы могли бы пожить у меня. Зачем искать кого-то, да и неизвестно, какие хозяева попадутся. А я вам почти не буду на глаза попадаться, я почти всё время на работе… – его голос звучал всё тише. Кейлагуль всё так же не поднимала головы, и он не видел её лица. Наконец она тихо сказала:
- Я не могу. Это неправильно.
Борис Карлович нервно сцепил пальцы в замок.
- Я понимаю вас. Но я предлагаю вам дружескую помощь. Вы оказались в такой ситуации, и если я могу вам помочь, то я хочу вам помочь. Вы можете расспросить обо мне у моих коллег, у медсестёр. Я не маньяк, не психопат. Хотя… – тут он слегка хмыкнул. – Ольгу Павловну лучше не спрашивайте…
Кейлагуль подняла голову, и Борис Карлович с облегчением заметил слабую улыбку на её губах.
- Вы с ней не особо дружите, – тихо сказала она. – А Руслану она понравилась.
- Да? – Швальц искренне удивился. – Неожиданно…
- Он даже нарисовал её портрет, – Кейлагуль потянулась к тумбочке, на которой лежал альбом. Через минуту Борис Карлович едва удержался, чтобы не расхохотаться. Да уж… Ольге Падловне этот рисунок лучше не показывать… Хотя мальчик явно старался.
- Кейлагуль Аметовна… – Швальц вернул ей рисунок. – Я всё же прошу вас подумать над моим предложением. И поверьте, я предлагаю это искренне и без каких-либо задних мыслей.
Кейлагуль поднялась и подошла к нему. Ей пришлось поднять голову, чтобы взглянуть в его глаза. Рядом с великаном Швальцем она чувствовала себя Дюймовочкой. Но в его глазах она увидела подлинное участие и заботу. Отец всегда говорил ей: «Загляни человеку в глаза. и ты увидишь его душу». Кейлагуль долго смотрела в глаза Бориса Карловича, и наконец медленно сказала:
- Я согласна только при условии, что буду платить за своё проживание. И сумму называете вы. Но я проверю, сколько стоит снять комнату в этом городе, так что не пытайтесь меня обмануть. – И она слегка улыбнулась, увидев, как грозный великан, которого за глаза вся больница называла Карликом, смутился.
- Даже не думал! – клятвенно заверил он, впрочем, мысленно ставя в уме галочку продумать, как назвать самую смехотворную и низкую цену и убедить Кейлагуль, что это самая подходящая и удобная для него цена.
Руслан зашевелился. Кейлагуль тут же оказалась рядом с ним, тихо шепча что-то успокаивающее. Мальчик затих, подложив ладонь под щёку.
- Может, вам принести чай или кофе? – шёпотом предложил Борис Карлович. Кейлагуль, помедлив, кивнула.
- Чай, пожалуйста, – прошептала она, поглаживая плечи сына. Швальц кивнул и тихо вышел. Через пять минут он вернулся с чашкой ароматного чая и тарелкой с печеньем.
- Я посижу с вами. если вы не против, – тихо сказал он, передавая Кейлагуль чашку. Женщина молча кивнула. Швальц сел в углу, глядя на её профиль в свете ночника. На секунду Кейлагуль оглянулась на него и улыбнулась ему, и в этот миг Борис Карлович почувствовал, как между ними протянулась тонкая ниточка, сотканная из этого слабого света ночника на тумбочке, из пара, поднимающегося над чашкой, и из этой мягкой улыбки, которая заставила его сердце биться чуть-чуть чаще и сильнее.
====== Глава 35 ======
Наташа медленно шла вниз по Андерсон-стрит, не обращая внимания на колючие снежинки, летящие прямо в лицо. Дойдя до Филипс-стрит, она остановилась в нерешительности. Вдалеке, за высокими домами и многоуровневой парковкой, виднелось здание больницы. Но до начала работы оставалось еще два часа. Наташа сама не знала, зачем вышла из дома так рано, но и в квартире оставаться она тоже не могла. Слишком много мыслей и переживаний там скопилось за последние несколько дней. Жаль, что нельзя сложить их в отдельный чемодан и зашвырнуть в реку Чарльз!
Помедлив, Наташа свернула направо, на Филипс-стрит. Время есть, можно прогуляться по Чарльз-ривер эспланаде. Кто знает, получится ли у неё ещё когда-нибудь приехать в Бостон… До решающего дня остались считанные часы и минуты, и именно их отстукивало сердце Наташи с каждым шагом.
Порой ей казалось, что она продумала всё до мелочей, и ничто не может помешать ей осуществить свои планы, то вдруг в голове мелькала паническая мысль: «Я забыла что-то важное!», и тогда Наташа была уверена, что ничего не получится. Она выпила весь кофе, который нашла в доме, а её постель уже три дня оставалась несмятой. Тревожный сон заставал Наташу на небольшом диванчике, рядом с окном, в которое стучался порывистый ветер, тоскливо подвывая.
Наташа чувствовала, что внутри неё все натянулось до предела. Только тронь – и порвётся, разлетится на миллиарды частиц, которые ей уже не собрать воедино. Она уже не та железная доктор Олди, которую за глаза называли биороботом. Она уже не та…
Наташа подняла повыше воротник пальто. Вот бы бродить так по улицам до самого отлёта… Но это была непозволительная роскошь. Она должна идти на работу и вести себя, как обычно, чтобы никто ничего не заподозрил. Хотя… Сердце Наташи не покидало подозрение, что Вебстер о чём-то догадывается. А интуиция редко её подводила.
Видимо, и в этот раз она оказалась права. Стоило Наташе переступить порог клиники, как миссис Донниган сообщила ей, что мистер Вильямс хотел бы её видеть. Наташа молча кивнула, стараясь не подать виду, что внутри неё все задрожало от страха и паники: «Неужели знает?!» Она деланно-спокойно переоделась, тщательно и медленно вымыла руки, проверила карты пациентов и лишь после этого направилась в админ-корпус.
- Вижу, вы не спешите, доктор Олди, – недовольно протянул Вильямс при виде хирурга.
- В нашей работе спешка непростительна, – спокойно ответила Наташа и села напротив Вильямса, не дожидаясь приглашения. – Зачем вы меня вызвали? Кажется, сегодня у вас выходной… Что-то случилось?
- Хотел уточнить, не передумали ли вы насчет операции.
- А почему я должна передумать? – резко спросила Наташа. Она подняла голову и взглянула Вильямсу в глаза. – Кажется, вы мне выбора особо не оставили.
- Это да, – согласился хирург. – Но и вы никогда не были особо покладистой. Поэтому я хочу перестраховаться.
- Вы о чем? – Наташа насторожилась.
- До меня дошел слух о вашем скором замужестве… – Вильямс на сводил с Наташи пристального взгляда. Та не отвела глаз, все так же прямо глядя на него. – Я уверен, что мистер Вебстер не будет против. Но мне нужно быть уверенным, что вы не сбежите, не передумаете…
- Сбегу? – деланно удивилась Наташа, чувствуя, как все внутри неё заледенело от ужаса. – Куда?
- Откуда я знаю… – Вильямс пожал плечами. – Можете в Мичиган к Вебстеру, а можете и куда дальше… В Украину.
- Обычно сбегают туда, где рассчитывают получить помощь. В Украине меня никто не ждет и помощи мне ждать неоткуда. – резко ответила Наташа. – И вам об этом прекрасно известно, не так ли?