— Спасибо, взаимно. — Машинально ответила Ирина, но из трубки уже доносились гудки. Она сунула телефон карман и побрела ко входу. Когда Ира уезжала из областной, она обещала себе никогда туда не возвращаться. Но областная не отпускала её, цеплялась за неё всеми когтями, словно обезумевший зверь. И всё чаще Ирине казалось, что она никогда не сможет выбраться из этих цепких лап.
Комментарий к Глава 3 Пожалуйста, не исправляйте в ПБ “певчих” на “певиц”. Просто погуглите, кто такие певчие в церкви!
====== Глава 4 ======
— Доктор Олди!
Услышав этот голос, Наташа поморщилась. Ей так хотелось успеть проскользнуть до того, как Вильямс спустится. Она даже рассчитала до секунды, когда он пойдёт за очередным стаканчиком кофе, а для этого ему надо дождаться лифта, потом подняться на восьмой этаж. Именно там рядом с кофе-автоматом стоял ещё и автомат с шоколадками, которые так любил Вильямс. Наташа за это время и по лестнице спустилась бы. И они бы разминулись, не причинив никому особого вреда. Но Наташа не учла, что сегодня утром на первом этаже поставили точно такой же автомат. И едва спустившись вниз, она столкнулась с ненавистным хирургом.
— Здравствуйте, доктор Вильямс, — холодно произнесла Наташа, впрочем, не особо скрывая своё презрение. Её нос слегка сморщился, когда до неё донёсся тяжёлый запах пота, смешанный с каким-то сладковатым парфюмом.
— У нас с вами почти не было возможности пообщаться после вашего приезда, — сухо ответил Вильямс, окинув Наташу цепким взглядом, который тут же заметил бледное лицо и синяки под глазами. А ещё странное безжизненное выражение в них, которое не могло спрятать даже презрение, столь явно читающееся в глазах женщины.
— О чём? — Наташа слегка приподняла бровь. — Я приехала. Я здесь. Всё как вы хотели. Документы у вас. Статья тоже. Что ещё?
— Мне хотелось бы услышать о вашей поездке. А то до меня разные слухи доходили… — Вильямс откашлялся, и в его кашле Наташе почудилась угроза.
— Если вы верите слухам, то мне нечего вам сказать, — пожала плечами она, но внутри у неё все сжалось. Трудно противостоять слухам, если ты не знаешь их содержания. А она не знала, что было известно Вильямсу, и он прекрасно это понимал, а значит, мог расставить сети, в которых она легко могла запутаться.
— Мне хотелось бы верить вам, — хирург прищурился, пытаясь разглядеть панику в лице Наташи, но она смотрела на него всё тем же холодным взглядом, и если внутри неё что-то и дрогнуло, она ничем это не выдала. В который раз Вильямс позавидовал выдержке этой хрупкой, но такой сильной женщины. Её будет непросто сломать. Непросто, но возможно.
— Значит, верьте. — Отрезала Наташа, складывая руки на груди. — Я выполнила свои обещания. Или это не является достаточным поводом для доверия?
Вильямс почувствовал, что его позиции пошатнулись, и счёл за лучшее отступить.
— Конечно, я вам доверяю. — Спокойно ответил он. — Но всё же когда у вас будет время, мы могли бы встретиться где-нибудь и…
— Встретиться где-нибудь? — перебила его Наташа и её глаза грозно сверкнули. — Мистер Вильямс, если вы хотите со мной что-то обсудить, то исключительно здесь, в больнице. И никуда идти я не собираюсь.
— Хорошо, — не стал настаивать Вильямс. — Тогда здесь. Можно в кабинете.
— Можно в кабинете, — Наташа нетерпеливо кивнула. — Но не сегодня. Я могу идти?
— Да, конечно, — Вильямс кивнул и проводил её задумчивым взглядом. У него было слишком много вопросов к доктору Олди, вот только она, судя по всему, не очень спешила на них отвечать. Но он получит все ответы, даже если ему придётся выбивать их силой.
А Наташа сердито забросила на спину конец шарфа и развернулась спиной к холодному сырому ветру, дующему с Чарльза. Внезапно она поймала себя на мысли, что совершенно не хочет возвращаться в пустую квартиру. Пусть на улице был промозглый вечер, то и дело швыряющий в лицо холодные капли дождя, но всё же вокруг были люди, машины, яркие огни реклам и шквал звуков. Город жил своей жизнью, которая не останавливалась ни днём, ни ночью. А в её квартире была гнетущая тишина, оглушающая и отдающаяся в ушах звоном. В этой тишине приходили мысли, которые нельзя было заглушить, просто накрыв голову подушкой или зажав уши руками. Мысли лезли из каждого угла, смешиваясь с воспоминаниями. В их компании Наташа полюбила горький вкус кофе и темноту. В темноте она могла спрятаться. В темноте она могла не прятать своих слёз. В темноте их всё равно никто не увидел бы.
У неё появилась странная привычка. Она крепко сцепляла руки, пока не начинала чувствовать биение пульса в ладони. И тогда Наташа представляла, что это рука Ярика крепко держит её руку в своей тёплой руке. Время словно останавливалось. Она могла долго так сидеть, бездумно всматриваясь в тёмное окно, пока руки не начинали неметь. Тогда Наташа словно пробуждалась от какого-то сна. Ведь иначе как сном это было не назвать. Только во сне она была любима. Только во сне она была не одна…
Снова и снова Наташа прокручивала в голове разговор с Уинном. Порой ей казалось, что это тоже был сон. Но, к сожалению и раздражению Наташи, это была правда. И как бы ей ни хотелось остаться в Штатах, вряд ли она готова была заплатить ТАКУЮ цену. Но что, если у неё не будет выбора?
Наташа нерешительно остановилась на перекрёстке. Она и сама не заметила, как оказалась на своей улице. Направо, пару шагов — и она дома. Но, помедлив, Наташа шагнула вперёд. Её шаги все ускорялись, и вот она уже вновь оказалась на людной улице. Свернув налево, Наташа побрела в сторону площади Луисбург. Ноги сами вели её куда-то, и Наташа повиновалась им. Она не боялась заблудиться. В крайнем случае, всегда можно вызвать такси. Лишь на минуту Наташа задержалась в Peet’s Coffee и вышла оттуда с горячим стаканчиком в одной руке и пакетиком печенья в другой. Растерянно оглядевшись, она сделала пару нерешительных шагов в направлении Чарльз-стрит. Можно выйти к парку, а там уж найдётся, где посидеть. Но внезапно до неё донеслись тихие звуки музыки. Наташа оглянулась. Неподалёку виднелась церковь. Её стены были подсвечены фонарями, создавая ощущение волшебного замка. И музыка доносилась именно оттуда. Наташа застыла в нерешительности. Она не любила церкви с их порой странными правилами и законами, которые явно придумал не Бог. Но эта словно манила её, и, помедлив, Наташа нерешительно зашла внутрь. Она осторожно опустилась на скамью, осматриваясь. Высокие своды церкви терялись в сумраке, а стены мягко освещались светильниками. Но больше всего Наташу удивила группа молодых музыкантов, тихо наигрывающая какую-то приятную мелодию. И тут рыжий парень, сидящий на ступеньке и наигрывающий на гитаре, запел. В этот миг Наташа забыла обо всём. Поначалу она пыталась вслушиваться в слова, но после поняла — эту песню нужно слушать не ушами, а сердцем. Парень пел о любви, о мире, о счастье — обо всём, о чём люди молятся, приходя в церковь. О том, что бывает тяжело выразить словами, и тогда на помощь приходит музыка…
Наташа не сразу заметила, что песня закончилась. Рыжий с улыбкой подошёл к ней.
— Привет! — он кивнул на лавку, мол, можно присесть? Наташа машинально кивнула.
— Я тебя здесь раньше не видел. Я Майк. — Он протянул руку, и Наташа осторожно пожала её.
— Я случайно зашла. Искала, где погреться… — объяснила она и спохватилась: — Наташа. Точнее, Натали… — Да уж, этот вариант её имени был намного привычнее для американцев. Но Майк по слогам повторил:
— На-та-ша. Откуда ты? У тебя незнакомый акцент.
— Из Украины, — моментально ощетинилась Наташа. Она ненавидела, когда кто-то критиковал её, а особенно — её английский, который она оттачивала годами.
— Мы были в Украине, — оживился рыжий. — Ездили с концертом.
— Кто «мы»? — не поняла Наташа.
— Наша группа. — Майк махнул рукой в сторону ребят. Барабанщик что-то негромко настукивал, и ему тихо вторила гитара. — «Звуки Бостона». Так мы себя когда-то назвали. И побывали уже во многих странах. Мы рассказываем людям о Боге через наши песни. Бывает, что самое важное можно сказать и услышать лишь через музыку.