— Не стоит думать об этом.
— Если бы я не ударила его, то он не выронил бы пистолет. Он вполне мог удержаться на ногах и пристрелить меня. — Я взяла фигурку шакала у Ахмеда и взглянула на него. — Какая безобидная, правда? Тем не менее, она стала причиной всего, что произошло за эти последние… страшно подумать, одиннадцать дней. Он привел меня сюда, на другой конец света. Из-за него я чуть не погибла. И он спас мне жизнь, как ни странно…
Я неторопливо вертела фигурку. Ахмед крепко держал меня за руку. Тут мне в голову пришла мысль: именно шакал изменил меня и всю мою жизнь.
— По крайней мере, мы добились своего, — сказал Ахмед. — Мы теперь точно знаем, что Пол Джелкс причастен к этому делу, и завтра я отправлюсь в его лагерь совершенно официально.
Я взглянула на него. Сердце забилось быстрее; нет, не из-за случившегося, а скорее из-за близости к Ахмеду, тепла, излучаемого его телом, из-за того, что он крепко прижал меня к себе. Когда он наклонил голову и поцеловал меня, казалось, что так все и должно быть. Его губы коснулись моих, словно крылья бабочки, и тут же слились с ними. Его страстный поцелуй не испугал меня, напротив, я жадно впилась в его губы. В то роковое мгновение мне показалось, что ради этого я ждала этого всю свою жизнь.
Когда он ослабил объятия и немного отстранился, я заметила, что его глаза как-то странно заблестели, а на лице появилось загадочное выражение. Затем он произнес каким-то странным, почти торжественным голосом:
— Теперь я подойду к нему с чистой совестью. Я уверенно посмотрю ему в глаза, ибо не сомневаюсь, что правда на моей стороне. За это я должен благодарить вас, мисс Харрис.
— Да, конечно.
Я высвободилась из его объятий и встала. Потрясение прошло. Теперь я вновь чувствовала себя сильной.
Я пошла в ванную, вымыла руки и лицо, вернулась в комнату, села на кровать напротив Ахмеда Рашида и посмотрела ему прямо в глаза.
— Почему ты только что назвал меня мисс Харрис?
Он смотрел на меня и молчал.
— Раньше ты звал меня Лидией.
— Да, знаю.
Он не отводил от меня взгляда. Я почувствовала, что мое сердце вновь учащенно забилось, но на этот раз совсем по другой причине.
Я вспомнила доктора Келлермана и почувствовала нежность. Но пылкое чувство к Ахмеду означало волнующую, страстную любовь.
— Мисс Харрис… Лидия, — начал он очень неуверенно. — Я никогда раньше не был знаком с американкой. Ты и я, мы родились в разных мирах. У тебя другая религия. У вашей страны другая политика. У нас совсем разные обычаи. Мы… — он развел руками, — совсем не похожи друг на друга.
— И кого ты пытаешься убедить? — тихо спросила я. — Себя или меня?
Он отвел глаза. Я догадалась, что в его душе происходит борьба. Пока мы молчали, я вспомнила ночь в гостинице «Шепард», когда Джон уложил меня в постель, обнял меня и мы целовались. Я помнила, сколь жадны были те поцелуи и свою проснувшуюся страсть. Я смотрела на мужчину, который сидел передо мной. Он волновал меня без поцелуев и прикосновений. Сама его близость будила во мне страстное желание.
— Уже поздно, а завтра рано вставать. Тебе нужно поспать, Лидия. Но я не оставлю тебя, потому что это небезопасно.
Я встала, подняла сумочку с пола, снова завернула фигурку в носовой платок и начала стаскивать покрывало с кровати. Мой спутник продолжал неподвижно сидеть на месте.
Когда я сбросила туфли и забралась в постель, Ахмед поднялся и взял мою руку.
— Лидия, ты должна кое-что понять. Я испытываю те же чувства что и ты, — смущенно сказал он тихим голосом. — Но так не должно быть. Мы встретились случайно, и ты скоро вернешься домой. У тебя есть работа и хирург, который ждет тебя, а меня ждет работа в своем управлении. Мы из разных миров и не виноваты в том, что произошло между нами. Но так не должно быть. Завтра мы отправимся в пустыню, и, надеюсь, найдем твою сестру. Тогда вы обе вернетесь в тот мир, откуда пришли.
— Я знаю, где мой мир, — прошептала я.
Он еще крепче сжал мою руку. В этот момент я отдала бы все за то, чтобы он обнял меня и снова поцеловал. Мне хотелось, чтобы Ахмед сам понял, сколь бессмысленны его слова, и пришел к выводу, что разные культуры и религии ровным счетом ничего не значат.
— Лидия, если такова воля Аллаха, то все так и будет. Но я думаю, что это не так, потому что знаю — мы скоро расстанемся и больше никогда не увидимся. То, что случилось между нами и что происходит сейчас, не было предначертано судьбой.
Я отняла у него свою руку. Словно во сне, я скользнула под покрывало. В моей усталой голове шевельнулась мысль: должно быть, так чувствуешь себя во время анестезии.
Кто-то выключил свет. Не было слышно ни звука. Луксор спал. В гостинице царили тишина и покой. Глядя в темноту, я услышала, как кто-то прилег на соседнюю постель и вздохнул. И тут я почувствовала, как погружаюсь в долгожданный сон.
Я проснулась, как от толчка. На мгновение мне показалось, что вовсе не спала. В комнате было очень темно. Я напрягла слух, надеясь уловить хоть какой-то звук, движение или дыхание. Но было тихо.
— Ахмед? — прошептала я.
Свет можно было не включать, я уже чувствовала, что его здесь нет. Я выбралась из постели и подошла к окну и раздвинула шторы. В комнату проник лунный свет — кровать, на которой спал Ахмед была пуста.
Ничего не понимая, я подошла к двери, приложила к ней ухо и прислушалась. За дверью послышался приглушенный звук. Кто-то тихо разговаривал, словно не желая быть услышанным.
Я немного приоткрыла дверь и увидела Ахмеда — он стоял в коридоре и с кем-то шептался. Его собеседника я не разглядела. Тот прислонился к стене и небрежно держал руки в карманах. Казалось, он был совершенно спокоен, доволен собой, словно просто приятно проводил время. Он приглушенно засмеялся. Кто же он, этот невидимый собеседник?
Я прильнула к щели и наконец разглядела, с кем Ахмед так доверительно беседовал.
Это был тот самый толстяк — Карл Швейцер.
Глава 14
Осторожно закрыв дверь, я легла, тут же провалилась в сон и не посыпалась до утра. Приняв прохладный душ, я попыталась осмыслить увиденное вчера, но пришла лишь к одному заключению, которое, впрочем, мало что проясняло: Ахмед Рашид и Карл Швейцер знакомы.
Стоя перед зеркалом, я расчесывала влажные волосы. Ну что ж, значит, Ахмед Рашид всего-навсего обманщик и мошенник? Если Швейцер оглушил меня в Золотом доме и убил Джона, что же можно ожидать от его друга Ахмеда?
Я почувствовала горечь, разочарование и злость на себя. Меня в очередной раз одурачили, вот и все. Обвели вокруг пальца, как доверчивую простушку. Что еще должно произойти, чтобы я перестала бездумно доверять людям? Но я не собиралась сдаваться и была полна решимости продолжить поиски сестры во что бы то ни стало.
Ахмед постучал несколько раз и, не получив ответа, все же вошел в номер. Я стояла на балконе. Он подошел ко мне и сказал как ни в чем не бывало:
— Доброе утро. Я не знал, проснулась ли ты. Как ты себя чувствуешь?
— Отлично. — Я старалась не смотреть на него. — А ты?
— Очень хорошо. Я неплохо выспался.
Я ждала, что он, может быть, сейчас расскажет о своей встрече со Швейцером, и мои сомнения развеются. Однако он стал говорить совсем на другую тему.
— Скоро отчаливает первый паром. Второй будет только через час. Хочешь поехать на первом или сначала позавтракаешь?
— Я не голодна, — ответила я.
— Очень хорошо.
Ахмед пошел в комнату. Посмотрев на свои руки, я увидела, что вцепилась в перила с такой силой, что костяшки пальцев побелели.
Я должна была принять какое-нибудь решение. Что же делать? Сказать ему все начистоту или промолчать? Я увидела Ахмеда, и мое сердце растаяло. Да и вообще, грустно подумала я, он все равно соврет мне, и я ничего не добьюсь. Еще некоторое время можно делать вид, что я ничего не знаю. По крайней мере, до тех пор, пока не найду Адель.
Утреннее солнце в прямом смысле жгло глаза. Паром переправлял нас на западный берег, в царство, где Амон-Ра[47] каждое утро плавал когда-то под парусом своей солнечной лодки. В этот ранний час на пароме не было никого, кроме нас двоих, и это меня вполне устраивало. Не хотелось оказаться в толпе.