Клетка захлопывается.
Саид в очередной раз выигрывает.
Я жду смеха или незамедлительных требований. Но Хаджиев молчит. Внимательно рассматривает меня, черты его лица становятся ещё более острыми. Сплошной гнев, который так легко читается на его лице.
Или это я так изучила мужчину, что знаю его эмоции? Как едва подрагивает верхняя губа, лишь уголок. И я уже понимаю, что ничего хорошего меня не ждет.
– Чего ты хочешь, Саид?
– Ты не шутишь, - мужчина усмехается, а словно лезвием ведет по ребрам. Зловещий звук, не хороший. – Интересно, Ника, кем ты меня считаешь?
– Я… Тобой? О чём ты?
– Ты действительно считаешь, что я могу причинить боль ребенку? Сколько ему там, пять? Шесть? И что в твоей голове? Я просто запру его в подвале и буду пытать? Просвети меня, пташка, каким чудовищем ты меня видишь?
– А ты – нет? Ты приставил пистолет к моей голове! Зная, что я беременна. Ты угрожал мне!
Я хотела бы быть смелой. Достаточно, чтобы открыто высказать мужчине всё, что меня злит и раздражает. Или сохранить нейтральный тон, пусть не надеется, что смог задеть.
Но на деле я звучу обижено, голос подрагивает от разочарований. Он наставил на меня оружие! Так, словно это в порядке вещей, словно со мной можно так поступать. Таскать за собой, грубить, а после позволять всяким сидеть на его коленях?
Стискиваю зубы, выдыхаю. Это уже лишнее. То, что Саид был с другой, не должно меня трогать, не имеет значения. Пусть катиться к своим девкам, только меня отпустит.
– Я не трогаю детей, Ника, - чеканит, словно я нанесла ему смертельное оскорбление. – Никогда так не поступал и не планирую впредь.
– И Адам оказался здесь случайно? Не как предмет шантажа?
– Максимум, что я сделаю, отправлю пацана подальше.
– Так нельзя! Он ведь ребенок, он привязывается к людям. И у него свои особенности, ему нужна стабильность.
– Именно поэтому ты, пташка, будешь вести себя прилично, - делаю шаг назад, когда Саид приближается. Медленно, словно в клетку загоняя. Наслаждается моментом, растягивает его. – Будь хорошей девочкой и не создавай проблем. И тогда Адам будет здесь, с тобой.
– А если я сделаю что-то не так?
– Адам уедет, больше ты его не увидишь.
Саид не говорит, а бьет словами. Знает, как причинить мне боль, как заставить молча кивать. Одно дело отвечать только за себя, а совсем другое – за маленького мальчика, который ни в чем не виноват.
Отъезд Адама это не страшно, но я ведь не буду знать, что с ним! Когда мы покидали Польшу, я знала, что Саид сдержит слово. Найдет ему хорошую семью, устроит так, чтобы мальчик ни в чем не нуждался. Родители Адама были пьяницами, там не до воспитания ребенка. Мне было достаточно того, что с ним всё хорошо.
Но теперь…
Знать, что есть возможность удержать его, позаботиться. И упустить этот шанс? Нет, ни за что. Я глаз с него не спущу, если мне разрешат. Тем более, что переезд это сложно для Адама, нельзя его снова травмировать.
– И что дальше? Что мне нужно делать? – спрашиваю, облизываю пересохшие губы. Мне кажется, что меня всю иссушило. Саид умеет все чувства выкачивать, оставляя лишь безнадегу. – Так сложно меня не мучать неизвестностью?
– Ты-то меня сразу в известность поставила, да? Как сбежала, так сразу смс отправила, а я, дурак, не увидел.
Голос Саида сочится ядом, выбивая почву из-под ног. Я не могу вспомнить, когда слышала от него сарказм и издевку. Не его стиль, совсем не его. И это настолько ошеломляет, что в голове ни одного слова для ответа.
Пустота.
Сжимаюсь, обхватываю себя за плечи, пока мужчина приближается. Выкачивает воздух из комнаты, давит своей энергетикой, силой. Желание бежать раздирает изнутри.
– Для начала, пташка, мы поговорим.
– О чём.
– О твоем побеге, беременности. А ещё поговорим об Эмине. У меня накопилось много вопросов касаемо моего племянника.
– Об Эмине?
Переспрашиваю, словно мозги совсем отключились. Саид не знает ведь, что парень жив. Не знает? Или… Нет, если бы Хаджиев узнал, то сейчас не допрашивал меня.
Я не могу просто так признаться мужчине и всё рассказать. Я обещала, слово дала Эмину, что ничего и никому не расскажу. Пусть, моё слово значит меньше, чем у этих мужчин, но это важно для меня.
Одна простая просьба за оплату всей помощи от мужчины. Неважно, зачем именно, но Эмин помогал мне. Столько лет финансировал мой побег, предупреждал об опасности, находил новые страны, где можно спрятаться. Я обязана ему, а поэтому не смогу рассказать эту тайну.