– Пошли ко мне, - поднимаю Адама на руки, и он не спорит. – У меня шахматы, нужно подвигать фигурки. Да?
Мальчишка кивает, крепко прижимаясь. Продолжает всхлипывать, уже устало. Часто дышит, пока я направляюсь к своей квартире. Саид пропускает, а его взгляд жжет между лопаток.
Плевать.
Пусть что угодно после делает и думает, говорит. Сейчас у меня единственный приоритет. Я знаю, что тоже виновата в этой истерике. Мне нельзя так поступать, срываться и бросать одного.
Распорядок дня важен для Адама, у нас была игра в шахматы. А я своим побегом и настроением всё нарушила. А Тереза… Она бывает не самой токсичной, могла сказать что-то, что расстроило мальчика.
– Давай, милый, - усаживаю Адама на его стульчик, вручаю в руки пластмассовую пешку. – Как ходит пешка?
– Вперед. Вот так, - всхлипывает, но двигает. Вперед и назад. После переключает внимание на коня, сжимая его крохотными пальцами. – Да?
– Да, всё правильно. А переставишь их? Себе черные, а мне белые?
Адам хмурится, но постепенно увлекается. Убирает все фигуры с доски, расставляя на другие места. Пока малыш занят, я нахожу в себе силы подойти к Саиду.
– Уведи охрану, - киваю ему за спину, стараясь сдержать голос под контролем. – Господин Саид, - выплевываю обращение, чувствуя внутри дрожь. – Адам плохо реагирует на толпу людей. Тем более незнакомых.
– Ты думаешь, что можешь мне приказывать? То, что здесь ребенок, не меняет твоего положения.
– Я знаю. И я прошу, - касаюсь ладони мужчины. Он жестокий, но не монстр же. – У Адама только что была истерика. Он очень чувствительный.
– Ладно, - один короткий взмах руки, и вся охрана выходит за дверь. – Но тебе же хуже, пташка.
– Почему?
– Потому что сейчас мы вдвоем. И ты ответишь на все мои вопросы.
Саид больно сжимает плечи, толкает меня глубже в коридор. Прячет от глаз Адама, и это главное. У него только что был срыв, незачем мальчику знать о том, какая жестокая взрослая жизнь.
– Саид.
– Заткнись, - бросает в лицо, прижимает к себе. Пальцы зарываются в мои волосы, оттягивая голову назад. – Молчи, пташка, когда я не спрашиваю. Потому, блядь, моё терпение на исходе. Поняла меня?
– Да.
– Прекрасно. Кто тебе помогал?
– Что?
– Помогал прятаться кто?!
Кусаю губу, пытаясь найти правильную ложь. Нет, Саид убьёт, как только узнает имя. И даже родство не спасёт Эмина. Потому что семь лет прятать меня от своего дяди – это смертный приговор.
А парень, уже мужчина даже, слишком сильно мне помогал. Всё время, не бросал, не отступал, когда Саид был близко. Присылал деньги, документы, спасал всё время.
И я не могу ответить предательством. Только не так. Сначала Эмин должен точно узнать, что меня поймали. Подготовить защиту, что-то решить. Я себя не прощу, если скажу Саиду правду.
– Помогал? – переспрашиваю, а сердце бешено колотится в груди. Давит спазмами, не могу вдохнуть кислород. – Я не понимаю… Я сама, я переезжала, меняла города. Я знала, что задерживаться нельзя.
– И деньги с воздуха брала?!
– Я преподаю шахматы. И официанткой работала летом. И няней была во Франции. И… - облизываю пересохшие губы, когда взгляд мужчины темнеет. Его ледяные глаза прожигают всё внутри. – И многое другое.
– Что? С другими трахалась? Понравилось? – ладони Саида перемещаются на мои ягодицы. Сжимают, впечатывая в крепкое тело. – Да, пташка? Со мной не понравилось, решила перед другими ноги раздвигать? И как тебе? Или платили хорошо? Так со мной бы цену обсудила.
– Я не… Я не шлюха!
Шиплю ему в лицо, упираясь ладонями в плечи. Только мужчину не сдвинуть, он гранит. Разгоряченный, злой гранит. Его лицо застывает, превращается в маску.
А к своему ужасу, только сейчас замечаю деталь.
Шрам, который тянется по щеке Саида. Грубый, жесткий. Спускается линией от лба до самого подбородка. Посветлевший, а оттого так выделяется на загорелой коже мужчины. В машине левая часть лица была скрыта, а в остальное время… Я была слишком напугана, чтобы обращать внимание.
– Твоя щека, - шепчу вместо обиды, прикасаясь пальцами. Мужчина вздрагивает, но моей руки не убирает. – Я не заметила.
– Ну естественно. За семь лет многое изменилось, пташка. Не переводи стрелки. Я всё ещё собираюсь узнать с кем ты кувыркалась, что родила сына. Наигралась в матери? Потому что с собой ты его не заберешь.
– Что? Это не… Господи, Адам.
– Я жду, Ника, - мужчина едва встряхивает меня, придавливая к двери. – От кого ты залетела? С кем трахалась?
– Ни с кем, ясно?! – кричу ему в лицо, потому что меня топит в его глазах. Я захлебываюсь, слезы стекают по щекам от страха, что Саид что-то сделает Адаму. – Ни с кем! После тебя… После тебя никого не было.