В дворцовые ворота, на взмыленном жеребце, влетел какой-то сипахский офицер -- с такого расстояния баронет не разглядел, к какому именно полку он принадлежит, -- и бросился во дворец, размахивая курьерской пайсой.
-- Что-то случилось. -- глубокомысленно заметил сэр Лестер. -- Что-то, из ряда вон выходящее.
-- Может война? -- а Тиджар подался вперед.
-- Не думаю. -- ответил Блюм. -- Хотя и похоже.
В следующее мгновение тронный зал, где, по традиции, проводилось заседание Дивана, начали покидать с неподобающей их чину поспешностью те из везиров, и приглашенных на заседание высокопоставленных чиновников, что имели офицерское звание.
-- В карьер! -- рявкнул Фулдазерех, подбегая к своему коню и вскакивая в седло (Принц Арслан отстал от него лишь на шаг). -- В казармы! Принц Ильяс поднял мятеж и ведет на Аксар армию сердара тай Зёнхара!
"Ну ни фига себе! -- подумал баронет ре Лееб, пришпоривая лошадь. -- И как он его на свою сторону склонил?"
Глава V
Абдуллахим тер Рахмат, сатрап Бар-Залена и всего Мазандарана, любимый племянник Великого Везира, и впрямь оказался тупой разожравшейся скотиной, в чем принц Байасит получил сомнительное удовольствие убедиться спустя какой-то час после того, как "Гамиде" пришвартовалась в военном порту.
Галера и призовой галиот вошли в гавань на рассвете, едва лишь солнце выглянуло из-за горизонта, однако штандарты принца и Крокодила султана были своевременно замечены с патрульного бота, и на пирсе Байасита и Мидара тай Зарива встречали все командиры корабельных соединений, входящих в состав бар-заленской эскадры, в количестве пяти человек, а также провиант-паша и местный абад-паша.
-- Да станем мы жертвами за тебя, Мидар-эфенди, и за тебя достойный принц. -- с достоинством поклонился идущим по сходням Байаситу и Крокодилу султана Асат-паша тай Гурим, высоченный худой мужчина с длинной, полной седины бородой, исполнявший обязанности командира эскадры во время отсутствия тай Зарива. -- Я вижу, путь вам выдался опасный и полный приключений.
-- Твоя правда, Асат-ага, -- степенно кивнул капудан-паша, -- но милостью Тарка мы живы и целы, а Неке лишился номарха и одного из кораблей.
-- О-о-о-о. -- густые брови тай Гурима изумленно поползли вверх, а лица прочих офицеров отразили соответсвующий случаю градиент радостного изумления и благоговения. -- Новость достойная ликования и удивления.
-- Да-да, -- важно кивнул Крокодил султана, -- принц Байасит лично поразил нечестивого шейха пиратов в честном поединке, хотя был тот высотой не менее чем в семь локтей, руки его были подобны стволам деревьев, ноги походили на слоновьи, а грудь была с осадный щит шириной.
-- Мидар-эфенди забывает упомянуть, что сам поразил в бою шестерых вражеских бойцов. -- славословия флотоводца принц воспринял как должное, поскольку тот, хотя и безбожно преувеличивал, делал это строго в соответствии с имладонским этикетом. -- И одного из них, даже не обнажая оружия.
Тут Байасит, конечно же, имел в виду того бедолагу, на которого ни разу не худенький шейх спрыгнул с мостика "Гамиде".
-- Воистину, он недаром носит прозвание Крокодил султана. -- Асат-паша вновь поклонился.
-- Ну а что ты расскажешь нам, доблестный Асат-ага? -- поинтересовался Мидар тай Зарив. -- Все ли по добру в эскадре, не было ли чего худого?
-- В эскадре, слава Тарку и стараниями эфенди провиант-паши все хорошо. Жалование выплачено без задержек, корабли в полной боеготовности, рабы на веслах сильны и сыты, и гребные экипажи ими укомплектованы полностью. Но с жалобою на сатрапа мы к тебе, о Великолепный. Дозволено ли нам говорить?
-- Говорите. -- отрывисто бросил принц. -- Здесь сын вашего славного султана, и если виновен сатрап, то ответит передо мной.
-- Да будет мир над тобой, достойный сын славнейшего из государей. -- вновь склонился в поклоне вице-флагман бар-заленской эскадры. -- Пускай доложит Селим тер Баррхут, ибо он более остальных претерпел от этого сына собаки.
Провиант-паша с поклоном шагнул вперед.
Собственно, походил Селим тер Баррхут на кого угодно, но только не на интенданта. Плечистый и кряжистый мужчина средних лет, он носил завитую и напомаженную бороду, казавшуюся приклеенной к его широченной физиономии, а необычайно длинные усы торчали в стороны, словно два кинжала, зато его увенчанная феской голова была гладко выбрита и блестела, будто хрустальный шар в шатре бродячей гадалки. В целом, провиант-паша создавал впечатление командира абордажной команды, придворного и сутенера одновременно.
-- О принц, сын государя моего, и ты, капудан-паша, на вас и вашу защиту лишь я уповаю! -- неожиданно тонким, словно у евнуха, голосом пропищал Селим-эфенди. -- Один Тарк ведает, сколько претерпел я от этого похотливого борова, кознями Губернеза занявшего пост сатрапа, и не имеющего мыслей ни о чем, кроме размеров поборов с купцов в порту и на майдане! Бакшиш с негоциантов и лавочников он требует такой, что стонут они и рыдают, вечно находясь на грани разорения, но некому заступиться за них, и все полученное складывает сатрап в свою мошну -- ни единого гнутого таньга не попадает в султанские сокровищницы с этих его нечеловеческих поборов! Когда же прошу я его о вспоможении славным имладонским морякам, только смеется он, брюхом своим немерянным сотрясаясь, хотя указом Солнцеподобного султана нашего, должно ему на нужды флота двудесятую часть от городских доходов выделять. Небо лишь знает, как я выкручивался, пытаясь на деньги эскадры подешевле купить, как искал днем и ночью лес, пеньку, смолу, рабов, как торговался...
Провиант-паша самым натуральным образом пустил слезу и шмыгнул носом -- видимо представил размер недоукраденного им из-за жадности сатрапа.
-- А ведь указом Несравненного султана Джимшала, да царствует он вечно, велено торговцам с интендантов брать не более восьми десятых от цены, остальное же должно сатрапам оплачивать, но и этого сей сын неверной матери делать не желает! И когда пришел я во дворец его, дабы усовестить, пригрозил он, гонитель мой, прогнать меня палками, коли не успокоюсь я и не уйду сам! Меня, шейха Шираза!!! И нет на него, вора, управы! Даже носильщиков мне не дает, хотя и обязан -- матросы сами вынуждены таскать в порт все мною закуплнное!
-- Ну, а ты что скажешь о сатрапе, абад-паша? -- спросил принц у начальника гарнизона, припомнив рассказ Крокодила султана о состоянии сухопутных сил в Бар-Залене.
Пожилой седоусый мужчина в чалме и халате поверх зерцала мрачно поглядел на Байасита.
-- В гарнизоне не наберется и тысячи бойцов. -- угрюмо ответил он. -- Да и те что есть, в основном аскеры. Конницы всего ничего -- полста пехлеван, столько же гулямов, да сотня сипахов. Ах да, совсем забыл, -- на губах старого вояки появилась язвительная усмешка, -- две сотни разряженных павлинов из личной гвардии сатрапа. Мамлюки. Но мне они, увы, не подчиняются. Арсеналы пусты, как ложе девственницы, жалование постоянно задерживают. И вовсе бы не платили б, да кто тогда будет чернь усмирять? Не те ж четыре сотни охламонов, что находятся в подчинении у даруге. Они и не знают, с какого конца за ятаган браться. Только и умеют, что обирать купцов и лавочников, а при любой мало-мальски серьезной стычке бегут так, что страус позавидует.
-- Увы, мой принц, все это так, и Касим ар Хызр ничуть не преувеличивает. -- вздохнул Крокодил султана, деликатно сообщив Байаситу имя абад-паши. -- Я рассказывал тебе об этом.
-- Вы выдвинули серьезные обвинения против сатрапа. -- медленно кивнул принц. -- Но по установленному моим отцом закону, я должен выслушать и другую сторону. Касим-паша, выдели мне должное сопровождение до дворца, я должен навестить Абдуллахима тер Рахмата.