- Кхуши потеряла сознание, я отвезла её в больницу. Хорошо, что мы живём по соседству, сын помог с рикшей.
- Что с ней? – что-то внутри то сжимало, то разжимало сердце, словно играя моими чувствами.
- Всё хорошо, – расплылась в улыбке миссис Карнад, – думаю, миссис Райзада сама должна вам рассказать. Подать вам чай без сахара? – сменила тему женщина. – Я как раз собиралась готовить завтрак для миссис Райзада. Ей теперь нужно хорошо питаться, – словно себе под нос пробормотала она, хитро улыбнувшись, и, дождавшись моего растерянного согласия, направилась на кухню, предварительно предложив мне вчерашнюю прессу. Я задумчиво опустился на диван, не заметив его жалобного скрипа – я мало что менял в доме, предположив, что Кхуши будет приятно увидеть то, что окружало её в детстве. Последняя фраза экономки вызвала какое-то воспоминание, игриво уклонявшееся от осознания. «Ей теперь нужно хорошо питаться». Словно дождавшись, чтобы я мысленно проговорил эту фразу, память охотно развернула передо мной сцену того дня, когда мы узнали о беременности Анджали. Глаза Нани, блестевшие от счастливых слёз в ожидании правнучки, и её идентичные слова про сестру.
…Что за?! Беременна? Кхуши беременна?! Я чувствовал себя одновременно как рыба, выброшенная на берег прихотливостью океанской волны, и как ударенный пыльным мешком по голове человек – шокирующее предположение оглушило размытостью нахлынувших чувств. Ребёнок? Неужели? Но как? «Какая разница?» – вкрадчиво шепнуло сердце, и внезапно перед глазами отчётливо встала картинка беременной жены. С очаровательным животиком, в котором живёт наша кроха. И это изображение было наполнено таким глубинным смыслом, таким потрясающим счастьем, что я чуть не рассмеялся в голос, с трудом удержав рвущуюся на волю радость.
- Неужели, правда? – прошептал я себе, стараясь приглушить скачущие эмоции. Мне нужен ясный рассудок, чтобы вернуть себе жену. Спокойно, Арнав! Да, вдох и выдох! Слишком рано делать выводы о беременности Кхуши по одной только фразе экономки. И потом, если бы она была беременна, она бы не стала скрывать от меня это. Нет, не с её внутренним благородством. Она бы не лишила меня права знать – я был в этом уверен. Не усидев на месте, я встал и прошёлся по комнате. Удивительно, в этом доме так давно никто не жил, но он сохранил атмосферу дома и уюта. Тогда как родовое гнездо Маликов – Шиш Махал – стало по прошествии лет просто зданием, растеряв всю свою значимость и тепло. Минут через пять я понял, что отвлечься от мыслей не удаётся. Покалывающие шипы страха вкупе с тоненько звенящей надеждой истощали физически, выливаясь в моральную усталость.
- Мистер Райзада, – протягивала мне чашку с чаем тихо подошедшая экономка. – Завтрак готов, прикажете подавать?
- Нет, я дождусь Кхуши, спасибо, – принял я исходящую паром и мягким сладким запахом корицы чашку.
- Мистер Райзада, я отлучусь на рынок, надо закупить овощи. Если что-нибудь понадобится…
- Ничего не понадобится, благодарю вас, – нетерпеливо перебил я экономку. Чужое присутствие вырывало меня из раздумий, казавшихся очень важными, хотя описать свои мысли, а тем более назвать их разумными и продуктивными, я бы не взялся.
Женщина удалилась, оставив меня, наконец, одного. Я с удовольствием пригубил ароматный напиток, постаравшись сосредоточиться на его вкусе. Увы, он слишком быстро закончился, и я поставил чашку на крошечный столик, подвинув массивные часы, занимавшие большую часть его поверхности. Сидеть было невозможно, и я наматывал круги по комнате, пытаясь представить маленькую Кхуши и любящих её родителей, проводящих тут счастливые минуты в тесном, замкнутом любовью, мирке. Воображаемое плавно сливалось с воспоминаниями о наполненных мягким уютом лондонских вечерах нашей маленькой семьи. В сердце, наполненном любовью к одной, скользнуло маленькое солнышко нового, неизведанного. Я вспомнил ощущение родного тепла, которое испытал, прикасаясь к животу Анджали – маленькой Тришне, и настолько явно представил Кхуши, носящую моего ребёнка, что сердце не справилось с захлестнувшими эмоциями, подводя к глазам непривычную влагу. Я снова попытался одёрнуть себя – ничего не известно, это раз. И Кхуши пока не вернулась ко мне, это два. Впрочем, это только вопрос времени. Если она любит меня, я никогда не отступлю, пока не верну себе свою жизнь и любовь, сосредоточившиеся в этой солнечной девчонке. Я не отпущу...
… – Миссис Карнад! – звонкий голос ударил по всем моим чувствам, заставив обернуться, выискивая его обладательницу.
- Миссис Карнад, я жутко голодная… – колонны скрывали идущую по коридору второго этажа девушку, но скрывали и меня, позволяя вместе с тем наблюдать за её передвижениями по радостному голосу, перечислявшему, что бы она сейчас съела. Несмотря на волнение, я не смог не усмехнуться – таким количеством еды можно было накормить трёх здоровых мужчин. Стараясь не шуметь, я встал около колонны, находившейся рядом с лестницей. Я не скрывался, но и не стоял на виду, поэтому спорхнувшая с последней ступеньки Кхуши до последнего не видела меня. Одно текучее движение – и моя жена влетает в мои руки и замирает, узнавая меня чувствами раньше, чем увидела. Позволив мне пару секунд насладиться ещё сонным теплом своего тела в моих руках, Кхуши резко отпрянула, вскидывая на меня ошеломлённый взгляд.
- Арнав? – губы произнесли моё имя, не издав не звука.
Я слегка кивнул, подтверждая своё невозможное ранним утром присутствие в доме моей жены, которую только вчера освободил от себя.
Я не могу на расстоянии от тебя, Кхуши...
Я сделал шаг вперёд. И усмехнулся, узнавая её реакцию.
Ожидаемо – моя жена сделала шаг назад.
Шаг вперёд. Ещё шаг.
Шаг назад. И снова…
С каждой убегающей секундой, с каждым новым оттенком заливавшей лицо Кхуши нежно-розовой краски, внутри меня разливалось ликование. Боль и сомнения, устав цепляться за исчезающие с каждым мгновением рубцы на сердце, улетучивались, рассеивались, уходя в прошлое. Навсегда. Как я мог этого не видеть? Безбрежной любви, солнечной, яркой, завораживающей? Как я мог так ошибаться, думая, что нелюбим? Настолько слепым. Глупым. Неверящим.
- Уходите, – я едва расслышал её голос, звучащий неуверенно. Снова чуть не рассмеялся, просто от радости, от нахлынувшего облегчения. Моя. Не сопротивляйся.
- Никогда, Кхуши.
- Уходите…- Теперь её голос звучал жалобно, умоляюще.
- Нет, ни за что.
Кхуши упёрлась в стену и прижалась к ней всем телом, словно ища поддержки.
Я встал близко, так, чтобы видеть солнечные крапинки в медовых глазах. Она пыталась сопротивляться взгляду, силясь придать лицу равнодушное выражение. Не получится, Кхуши.
- Ты любишь меня, – я говорил тихо, не спрашивая, утверждая.
- Нет! – она вскинулась, непокорность вспыхнула в глазах ярым сопротивлением.
Я медленно поднял руки и прижал их к стене, заключив любимую в капкан. Я не мог позволить прервать этот момент – момент признания, который должен был случиться так давно…
Она сделала вид, что не заметила ограничения своей свободы, не сдаваясь. Никогда. Как всегда. За что мне досталось такое счастье, … Богиня?
Я склонился к Кхуши, вызвав у неё явно ощутимую панику. Прошептал на ухо её же слова.
- «Вы забрали у меня всё. Сердце, душу, тело…». – Добавил, уточняя, где она мне это сказала:
- В Шантиване, у бассейна.
Она вздрогнула и так же тихо прошептала, запнувшись:
- Н-нет…
- «Я люблю тебя». Лондон, день приезда.
Она судорожно вздохнула, но промолчала.
- «Любить тебя… да».
- Прекратите! – Она упёрлась ладонями мне в грудь, пытаясь оттолкнуть меня. Смотрела на свои руки, скрывая глаза, не разрешая увидеть скатывающуюся слезинку. Родная, разве я позволю?
- Кхуши, я дурак. Я совсем дурак. – Она замерла, а я продолжил, – Но абсолютно и бесповоротно влюблённый дурак.
Кхуши вскинула глаза, изумлённо глядя на меня. Слезинка невесомой каплей сорвалась со щеки и упала мне на руку. С сожалением посмотрев на свидетельство причинённой ей боли, я вернулся к её ждущим глазам. Сглотнул, внезапно испугавшись, что подведёт голос.
- Я люблю тебя, Кхуши, – голос не подвёл. Слова вылетели так легко и свободно, как будто я произносил их тысячи раз. – Я люблю тебя, – с упоением повторил я, пытаясь убедить, заставить поверить.