Так, за беготней, попытками разузнать адрес нужных спецов, договором с ними, заказом материалов и прочая–прочая, прошел почти весь день, причем, большую часть времени заняли именно поездки по Токио-3.
Токио-3… Странно как‑то. Я уже привык считать этот город своим, и привык чувствовать его атмосферу… Сейчас ощущения изменились — появилась настороженность, опаска. Прохожие старались держаться подальше от стен домов, чаще начали попадаться полицейские патрули, в магазинах никакого трепа не было… Его и раньше было немного, у японцев это как‑то не особо принято, но сейчас вообще тишина. Еще и народу на улицах поуменьшилось.
Напряжение вокруг витает. Что тому виной? Ангелы? Евангелионы? Может быть — люди часто боятся того, чего не понимают, а эти две сущности, пожалуй, самые непонятные в этом мире.
А я? Почему мне рвет крышу в каждом бою? Нет, в бою, в принципе понятно — Ангелов я боюсь со страшной силой… Правда, теперь уже меньше, как‑то притерпелся. А вот в процессе глубоких синхротестов? Только ли ощущение мощи Евангелиона является причиной того «боевого коктейля» эмоций и эйфории? Или, тут тоже скрыт страх?
Не могу понять. Замкнутый круг — при воспоминании о Евангелионе, ничего такого не прослеживается, а в Еве, во время боя или серьезной тренировки, нет возможности разобраться в себе — все глушит та же эйфория. Может быть, это просто привычка, эффект «первого знакомства» с Евангелионом…
Мотнув головой, я отогнал ненужные мысли. Пока это эффективно — пусть будет, страх там, или что‑то еще. А сейчас — подхватить пакет с фруктами, и выйти из вагона монорельса. У меня еще есть где‑то полчаса для того, чтобы навестить Рей, потом доступ для посетителей вроде как закрывается.
Не то, чтобы это меня остановило или смутило, но ругаться с медперсоналом сейчас просто лень.
Рей по прежнему лежала в своей палате.
— Синдзи… — повернулась она ко мне.
— Снова я. С гостинцами, — потряс я пакетом, усмехнувшись.
— Я… Спасибо. — слабо, и как‑то не так улыбнулась Рей.
— Что такое? — я сажусь рядом, беру ее ладонь в свою руку.
Рей помолчала, отведя взгляд немного в сторону, раздумывая. Есть у нее такая манера — отводить взгляд немного в бок, когда она сомневается, как реагировать. Когда Рей смущена — она отводит взгляд чуть вниз, когда у нее вдохновение — чуть вверх…
— Я боюсь… — тихо–тихо призналась девочка, — Не могу разобрать текст в книгах.
Первым моим желанием было рассмеяться от облегчения, вторым — вмазать себе по морде. Тоже мне, нашелся идиот, принес девочке, лежащей с сотрясением мозга, книжек… Кретин.
— Не бойся, Рей. Все нормально, — улыбнулся я, — Сотрясение мозга. Пара дней так будет.
— Правда? — произнесено это было так жалобно, что я не удержался, и осторожно обнял Синевласку.
— Да, Рей. Извини идиота… Притащил книжек. — хмыкаю. Рей чуть плотнее прижалась ко мне.
— Не надо, Синдзи.
А вообще, хочется ли мне идти куда‑то домой, слушать ругань Аски и смотреть на расстроенную Мисато? Да ни в жизнь…
Я уложил девочку поудобнее, устроился рядом.
— Спи, Рей. Посижу с тобой.
С медиками все‑таки придется поругаться… Ну да и фиг бы с ними, не страшно.
Отступление. Кадзи Редзи.
Собирать информацию — довольно простая работа для опытного разведчика. Или шпиона — по факту, это одно и то же, Кадзи никогда особо не разделял эти понятия. Глупое детское «разведчики — наши, шпионы у врага» давно потеряло свою актуальность. Примерно тогда, когда понятия «враги» и «свои» слились в неразделимое целое.
А сам сбор информации это всего–лишь разговоры… Большую часть времени — разговоры, в которых объект сам не замечает, как из него вытягивают информацию. Когда шпиону приходится за кем‑то следить, подкладывать «жучки», взламывать компьютеры, можно с почти полной уверенностью сказать, что где‑то что‑то пошло не так. И статус специального агента и инспектора, делегированного «Комитетом», давал Кадзи широкие возможности для применения «основного» метода добычи информации.
Икари Синдзи был странным ребенком. В отличие от своих сверстников, обычно легкомысленных, Синдзи был куда более взвешенным. Когда Кадзи разговаривал с ним после боя с Ангелом, от шпиона не укрылось как он напрягся.
«Посчитал слишком опасным?» — хмыкнул про себя Кадзи.
Еще Синдзи не замечал отношения других людей к нему… Либо просто плевал на это, что было бы еще более нетипичным поведением для подростка. Нормально к нему относились только те, кто мог понять его речь и принять непосредственную манеру поведения. Другие же, в большинстве своем, испытывали к мальчику легкую неприязнь и опаску. Те, что только видели его, так, как техперсонал, операторы МАГИ и научники, из‑за того, что считали его эдаким «золотым мальчиком». Другие же, опасались его из‑за легкого налета безумия, что вечно ему сопутствовал. Это были представители медперсонала, служба безопасности, чиновники… Особенно чиновники. Один заместитель, к которому сегодня заходил подросток, почти прямым текстом признался, что отправил мальчишку искать наемных работников, хотя свободные рабочие у него были…