Блин, что такое? Я ведь вроде не должен бросаться на людей! Раньше же такого не было!
— Приехали. Пошли.
Успокоиться. Собраться. Акаги — фигня в халате. Сейчас появится персонаж покруче…
Пафос, мне кажется, это один из столпов, на которых держится вся контора. НЕРВ, в смысле. Ну зачем, скажите мне, тащить меня в совершенно темное помещение, а потом включать свет, показывая гигантскую страхолюдину–Евангелион? А вдруг у пилота сердце слабое, возьмет, да и не выдержит.
Однако, от сценария аниме местные станиславские решили не отказываться. Притащили меня, в ангар, поставили, сами отошли. Ага, и свет включили.
Евангелион производил впечатление. Одна голова метров десять–двадцать, без учета рога. И тянущая, сдавленная агрессия, словно проглядывающая в глянцевых, непрозрачных стеклах глаз Евы.
— Перед тобой оружие последнего шанса человечества — Евангелион! — скучающий голос Акаги ну никак не вязался со смыслом фразы. Я покосился на нее — ну, правильно, даже руки из карманов не достала.
Я молча продолжил разглядывать эту хрень. Очертания очень похожи на те, что были в аниме… Только вот фиолетово–зеленая окраска оказалась вовсе не окраской, а цветом материала — какого‑то матового полимера на вид. В сочлениях брони проблескивал металл, откуда‑то сзади тянулось множество жгутов к голове Евангелиона.
— Давно не виделись, сын.
О. О! Самый главный хрен на этой делянке. Собственной бородатой и очкастой персоной. Икари Гендо, мать его.
Я с ним уже встречался несколько раз — он приезжал меня навещать. Молчаливый и хладнокровный ублюдок, да. Идеально подходящее ему описание.
— Давно. Хорошо. Пришлось встретиться. Плохо. — коротко выразил к нему свое отношение.
— У меня есть для тебя работа. Сейчас ты сядешь в Евангелион и убьешь Ангела на поверхности.
Ни дать не взять. Мисато в шоке, Акаги молчит.
— Уточняю. Ангел — гигантская тварь? Зеленая, склизкая? Евангелион требует пилота? Да? Нет? — этого мне так и не рассказали толком. Держим марку.
— Да. На оба вопроса.
Гендо спокойно разглядывал меня. Я, в свою очередь, разглядывал его, не знаю уж насколько спокойно. Внутренности холодило каким‑то предвкушением… Ну что ж, попробуем поторговаться.
— Причины. Нет причин, повода. Предложи варианты.
Мисато вылупилась на меня.
— От этого зависит судьба всего человечества. — знаете, таким голосом обычно просят сигареты в магазине.
— Слабо. Не аргумент. Предлагай дальше.
Гендо качнулся на пятках. Если бы не его очки, сказал бы, что он прищурился.
— Фуюцуки. Разбуди Рей. — наконец произнес Гендо в пространство. Ему что‑то ответили, отсюда не слышно, что.
— Ну она же не мертва.
Стоим. Ждем. Мисато наконец отмерла.
— Синдзи! Ты должен пилотировать! От этого действительно зависит судьба всего человечества! Это не шутки, понимаешь? — глубоко и проникновенно. Эх, Мисато–Мисато… Не видишь, что‑ли, торгуемся мы.
— Не волнует. Плевать. — дергаю головой, — Есть Рей. Будет драться.
— Рей не сможет! Она ранена! Да что с тобой случилось! — а Мисато ведь действительно боится. Вон как побледнела
Меня аж совесть грызть начала.
— Всегда. Не люблю людей. Не жалко.
Акаги мрачно хмыкнула. Мисато же смотрела на меня в упор, сосредоточено и как‑то зло.
Открылась боковая дверь, и в ангар вкатили больничный лежак. С девушкой на нем. Собственно, это и была Рей…
Ой, м–мать… Как же херово она выглядит… Запавшие щеки, глаза. Мешки под глазами, очень бледное лицо. Ур–роды… Да и я хорош, нашел тоже мне повод торговаться.
Стоп. А какого хера бинты поверх контактного комбеза? Млядь! Уроды, разыграть сценку перед молоденьким пацаном решили!
— Рей. Замена оказалась бесполезна. — раздался равнодушный голос Гендо.
— Я поняла. — тихий, слабый голос. Блядь, я сейчас хотел себе кадык вырвать!
— Синдзи, — резко начала Мисато, — Если ты не станешь пилотировать, то в Евангелион полезет она.
Я уже хотел ответить, матерно и не ограничивая себя в длинне фразы, как ангар тряхнуло. Рей, приподнявшаяся было с лежака, рухнула на пол. Ч–черт!
Подрываюсь к ней, подхватываю на руки. Девочка от боли не может даже вдохнуть, и тихо–тихо скулит…
Ебать вас всех перфоратором! И меня тоже!
Еще один толчок, грохот. Удерживаю Рей, стараясь не прижимать ее сильно, чтобы не причинить еще больше боли. Проклятье… Прости меня…
- … не может быть! Даже питание не подключено!
Э?! Сосредоточив внимание на сероволосой девочке, как то упустил из виду окружающую обстановку. А зря–а-а, та поменялась кардинально. Мы с Рей теперь были прикрыты ладонью Евангелиона, а вокруг осколки каких‑то конструкций… Блин! Совсем забыл этот момент из аниме.