– Это она бросила меня, – покачал головой Виктор.
– Но вы сделали все для этого, не правда ли? А почему, – Мотоциклист развел руками, – почему надо бросить девушку, которая любит вас, и вы любите ее, и никаких объективных преград между вами нет?
– Это сложно…
– Вы же не Ромео и Джульетта, – покачал головой Мотоциклист с легкой улыбкой – Это как раз очень просто. Вы сами себя убедили в какой-нибудь ерунде, вроде того, что любви не существует, постоянно повторяете это себе, более того, позволяете глупым, в сущности, словам властвовать над вами, менять вашу жизнь, вашу реальность.
– Абсурд. Мои выводы – это следствие произошедших со мной событий, а не наоборот.
– Ничуть. Мысль это только мысль. Она может промелькнуть и уйти. Но если вы даете ей вес, даете плоть призракам вашего воображения – вы как волшебник. Делаете нереальное – реальным. Я не прав?
Виктор покачал головой:
– Реальность-нереальность, это все конечно прекрасно, но что, если я прав в моих выводах?
– Да не может такого быть.
– Почему же? Вы романтик? Верите в Великие чувства? Дружбу до гроба и любовь до могилы? А я вам скажу, что вечно любить живого, находящегося с вами рядом человека – невозможно. Если вы будете каждый день есть любимое блюдо, оно вскоре надоест вам до чертиков. Разве не так?
– Но люди – не блюда.
– И что же с того?
– С того, что вы говорите о физиологии, а я – о душе.
– О душе! – фыркнул Виктор. – Ах ну да, вы же священник! Кому как не вам говорить о душе. Может спасете мою, святой отец. Впрочем, как по-моему, так поздновато вы спохватились. Я потрепан, истаскан, как старая проститутка. Даже если вы меня постираете с отбеливателем, я весь в дырах буду. – Он шутовски поклонился.
– Я вас зашью, – усмехнулся Мотоциклист.
– А! Я буду как Мария Магдалина, мужской вариант. Раскаявшийся грешник, прильнувший к стопам сына бога, – Виктор присел на корточки у его ног.
– Послушайте, я что сейчас так похож на священника, отчего вы ерничаете? – Мотоциклист обвел руками свой наряд.
– Простите, аллергия на священнослужителей, – Виктор встал и отвернулся от Мотоциклиста, разглядывая пейзаж.
Когда пауза затянулась, Виктор сказал:
– Если вы хотите спасти меня, сначала спасите этот прогнивший мир.
– Сколько самодовольства! – воскликнул священник. – А может дело не в нем, а в вас? В том, что вы перестали верить, перестали любить?
– Я просто понял, как бывает на самом деле, разочаровался в сказках.
– Виктор, – насмешливо сказал Мотоциклист, – Уже одна ваша аналогия с блюдами говорит о том, что вы никогда не любили.
Виктор пожал плечами и отвернулся, не желая спорить.
– Представьте, вы имеете женщину. – с сарказмом сказал Мотоциклист. – Имеете ее раз, имеете ее два, имеете ее три…
– О, вы подхватили мой тон, – сказал Виктор.
– …Имеете ее несколько лет. Это одна и та же женщина, и вы уже примерно знаете, как выглядит ее лицо, когда она кончает, вы уже догадываетесь, что она будет выкрикивать, как она будет двигаться, ведь из раза в раз она, как и вы, повторяет одно и тоже. И это может… Как вы сказали? Надоесть хуже горькой редьки.
Виктор развел руками:
– Допустим.
– Но Виктор, имеют тело, а любят душу. Люди не блюда, Виктор, женщины – не резиновые куклы. У человеческого разума столько граней, что вам всей жизни не хватит до конца разгадать хотя бы одного человека, а вы считаете, что разгадали уже многих.
Мотоциклист посмотрел на начинающее садиться солнце и сказал:
– Последнее, месье Виктор. Вы не верите в дружбу и в любовь. Закономерный вопрос: верите ли вы в счастье?
– Отчего же не верить? Верю. Счастье – это такая мимолетная эмоция, которая никогда не остается с нами надолго. Приходит и уходит. Впрочем, если бы оно могло длиться долго, оно бы не было столь желанным, не правда ли?..
– Опять ваши аналогии с блюдами? – усмехнулся Мотоциклист.
– А почему бы и нет?
– Вы могли бы быть счастливым?
Виктор задумался.
– Думаю, что нет, – наконец ответил он. Слишком много грязи висит на мне. Слишком много я хочу, что мне недоступно. И если и поверить в… любовь, пусть и не Великую и Вечную, но хотя бы большую и долгую, с той же Кристиной… – Виктор задумался, какое-то время молчал, и наконец покачал головой. – Нет. Я сведу ее с ума, сойду с ума сам, убью ее, как и ту.
– Вы знаете, – задумчиво сказал Мотоциклист: – Вы говорите о счастье, словно оно – это взрыв, яркая вспышка в ночи. А как же такое тихое, рутинное, спокойное счастье? Маленькие моменты, дорогие вашему сердцу – радость от того, что после дождя вышло солнце, что вам улыбнулась девушка на улице?