Димитрий зарылся кончиками ступней в песок и закрыл глаза, вдыхая влажный воздух, ощущая, как на его животе оседают капельки холодной влаги, а спину греет солнце. Он стоял так несколько минут, чувствуя, как сердце успокаивается, а солнце сжигает все страхи, которые вместе с потом выходят из его тела. Он грелся в золотых лучах, чувствуя, как могильный холод сменяет жар полуденного солнца. Он раскинул руки, чувствуя, как ветер толкает его в спину и ерошит отливающие бронзой волосы. Он чувствовал себя доисторическим титаном, стоящим на краю света и держащим небосвод – он был совершенно обнажен, золотистое от загара тело, могучее и крепкое словно олицетворяло собой жизненную силу.
Димитрий опустил руки и обернулся. До самого горизонта простирались красные пески, над которыми висело золотое солнце. Палача нигде не было.
– Почему я голый и… один, где ты? – тихо спросил Димитрий.
– Потому что в миг своего рождения человек тоже голый и один. – раздался знакомый голос где-то у его правого уха. – Довольно и того, что меня, как твою мамочку, связывает с тобой невидимая пуповина, так что я морально буду с тобой. Но ты должен сам пройти весь этот путь. Оставить позади свое прошлое и заново родиться.
– Пугает меня слово путь, учитывая, что я на краю обрыва стою, – поделился Димитрий.
– Ты должен дойти до водопада.
– У меня есть крылья? – поинтересовался Димитрий.
– У тебя будет дорога. Но запомни. Дорога существует только тогда, когда ты в нее веришь. Чуть стоит проскользнуть неверию, страху или желанию вернуться, оставить все как есть – дорога исчезнет, и ты упадешь в пропасть.
Димитрий не долго размышлял:
– Вообще-то это сон, так что я здесь не умру.
– Здесь нет смерти, здесь есть чернота. Хочешь туда вернуться?
– Очень, – Димитрий усмехнулся.
– Мне пора, – сказал Палач.
– И куда ты уходишь? – спросил Димитрий.
– В никуда. Мы тени, получающие тело на миг, пока играем роль.
Димитрий усмехнулся.
– Разве то же самое нельзя сказать про весь мир?
– Прощай, – сказал Палач.
– Прощай, – после долгой паузы ответил Димитрий.
Все стихло. И голос, и ветер, бьющий ему в спину. Какое-то странное настроение было у этой тишины. Немного печальное, светлое и умиротворенное. Димитрию в голову пришла старая песня, он не помнил слов, только мелодию, и две последние строки: «Так с небес, чуть дыша, опустилась душа».
– Ладно. – встряхнулся Димитрий. – Пора.
Он подошел к краю обрыва, осторожно наклонился, но все равно ничего не увидел, кроме серого камня скалы и черноты где-то далеко внизу.
– Ну и что это значит? – спросил он у самого себя.
Димитрий осторожно сел. Песок обжег задницу, заставив его еле слышно выругаться.
– Чувствую себя последним идиотом, – пожаловался Димитрий своей правой ноге. – Надо верить, сказал он. Верить. А как вообще можно поверить, что вдруг изниоткуда появится дорожка? Нет, это конечно сон. Все возможно. Ладно.
Димитрий, повозившись, удобно устроился на краю обрыва, свесив ноги вниз.
– Верить. Как можно просто взять и поверить? Тупость какая-то. Мне тут скорее башку напечет. Или я усну. Интересно, а можно уснуть во сне? Проснуться-то во сне можно, это я уже понял. А уснуть?
Однако вскоре он почувствовал, что уснуть точно не получится. Уж больно бодрит раскаленный песок, жгущий голое тело.
– Ну вот, теперь вся спина в песочке, – пожаловался неизвестно кому Димитрий. Подтянул ноги, сел на пятки и зажмурил глаза:
«Верю, верю, верю, верю! Щас появится дорожка, и я по ней благополучненько дойду до водопада. А за водопадом скала, а в скале будет дверка, я в нее войду, и попаду к остальным. А дорога будет широкая и удобная, идти по ней одно удовольствие… Прямо чувствую, как ноги пружинят».
Он открыл глаза и не поверил. Прямо от обрыва начиналась радуга! Полупрозрачная, трясущаяся и очень тоненькая радуга. Она переливалась и просвечивала, а кое-где вовсе пестрела дырами.
– И это все, на что хватило моей веры? – фыркнул Димитрий и, потянувшись, ткнул пальцем в радугу. Она еле заметно спружинила. – Действительно пружинит. Ну хотя бы твердая… Относительно. Попробую-ка сделать потолще.
Он снова закрыл глаза и стал представлять дорогу. Такую добротную и почему-то из желтых кирпичей. Открыл глаза:
Картинка не изменилась.
После еще нескольких попыток Димитрий понял, что его веры действительно хватает только на полупрозрачную плешивую радугу. И судя по всему, идти придется по ней.