– Думать одно, а делать другое!
– О нет, это почти одно и то же. Ты такая лгунья, милая. Делаешь вид, что ты такая прекрасная, правильная, но ты всего лишь самка в течке, в которую просто чуть крепче вдолбили как себя вести. А может просто случай не подвернулся? Ах нет, подвернулся, извини, забыла про Димитрия.
– Чушь! – закричала Кристина, срывая с глаз повязку.
Кольца змеиного тела стискивали ее, точно колодец. Кольца над ее головой шевелились, чешуя переливалась в тусклом свете сотнями серебристо-зеленых бликов. А сверху на нее глядело лицо Змеи, все покрытое блестящей чешуей. Кристина в ошеломлении смотрела на свои собственные черты лица, свои глаза, свои губы, изогнутые в усмешке порочной и издевательской. Они были так похожи, что на секунду ей показалось, что это она – Змея, которая смотрит вниз, на Кристину. Она дотронулась до своего лица и почувствовала холодную зеленую чешую. Она протянула к Змее руку, но та вдруг разжала кольца и Кристина полетела по этому колодцу плоти вниз, в черноту.
– Три!..
– Два!..
– Один!..
Кристина открыла глаза.
– Очнулись?
Она сидела на полу, справа от нее сидела Аглая, слева Виктор и Димитрий. Прямо перед ними сидела, скрестив ноги, ведьма, пообещавшая показать им темную сторону этого мира.
Ведьма пальцами с длинными острыми ногтями придушила огоньки свечей, расставленных перед ней. Собрала палочки с благовониями, и сложила их в длинную деревянную шкатулку.
Аглая выдохнула, и сказала:
– Вот это гипноз!
Ведьма аккуратно заправила длинную рыжую прядь за ухо и сказала, слегка улыбнувшись:
– Я же говорила вам, это не гипноз, это тонкий мир.
Димитрий не сдержался:
– То-то нам чтобы войти в этот «тонкий мир» потребовался мешок мухоморов и эти ваши, – он помахал руками, – гипноприемчики.
– Ни одна дверь не открывается просто так, – сказала ведьма и мир перед ними заволокло темно-синей пеленой, на которой мерцали золотые звезды: она взметнула вверх платок, на котором раньше стояли свечи и опустила его себе на плечи.
Ведьма встала; на алых губах змеилась холодная улыбка и Кристина узнала в ней одновременно Священника, Зайку и всех обитателей сна.
– Рассчитаемся, хозяин?
Виктор ушел с ведьмой, а Кристина, накинув куртку, вышла на крыльцо – в комнате стоял странный удушающий запах («Правда мухоморы», – подумала Кристина).
Когда-то здесь жил старик, у него был маленький яблоневый сад, который цвел весной, рассыпая на траву сладко пахнущие лепестки. Год назад здесь поселился Виктор, срубил сад и сломал дом, и построил на их месте огромный замок. Привез ели и пихты, и теперь земля, которая пахла яблоками, была усыпана иголками и пахла хвоей. Сейчас деревья покрывал толстый слой сверкающего снега, а на чисто подметенных дорожках валялись еловые иголки.
У отца Кристины была дача по соседству, через забор. Кристина навещала его иногда, привозила еду и новости от матери. Полгода назад они познакомились с Виктором. В реальности они были просто знакомыми. Но так странно было, после такого сна, ощущать его как совершенно чужого человека. Ей хотелось высказать ему все, вывалить всю свою злость на него. Но… не за что.
Одного она не понимала: почему же хотя бы во сне она не может быть счастлива?
Однажды ей сказали, что она никогда не сможет влюбиться, потому что ее сердце уже давно и прочно занято – ею самой. Тогда она обиделась, и сказала, что это вовсе не так, но иногда ей приходило в голову, что, быть может, тот человек был прав.
Кристина занималась йогой. Бегала по утрам. Качала пресс, ягодицы и грудные мышцы. Превосходно готовила. Шила.
Играла на гитаре. Ставила икебану. Резала по дереву. Вязала. Умела оказывать первую помощь.
Она была высокая и стройная, с длинными белокурыми волосами и нежными глазами. Она была одинокая.
«Одинокая. Это слово обладает воистину какой-то магической силой. – думала Кристина. – Это все равно что сказать «покойник» – все сразу переглядываются и начинают сочувственно поджимать губы. И будь ты прекрасна как роза и умна как Эйнштейн, но, когда на вопрос «У тебя кто-нибудь есть?» ты отвечаешь «нет» – твой рейтинг стремительно падает, заставляя тебя проигрывать необразованной корове. Словно вся суть человеческой жизни заключается в продолжении рода. – Кристина обернулась, сквозь огромные окна особняка было видно стоящих в гостиной Димитрия и Аглаю. Они разговаривали о чем-то, прижавшись друг к другу лбами и смеялись. – Впрочем, вероятнее всего, так оно и есть».