– Эээй! – крикнула женщина, – ссспуууссскааайтееессь оообееедааать! – то есть она, конечно, сказала: «ЭЙ! Спускайтесь обедать!», но почему-то это прозвучало словно в замедленной съемке. Да и все ее движения были медленными и текучими, словно она шагала сквозь воду.
Наша парочка порскнула за ближайшую миску и стала делиться впечатлениями:
– Великанша!
– А почему она так говорит?
– Может это просто мы слишком быстро говорим?
– А почему?
– Ну, потому что мы такие маленькие.
– Ну и при чем здесь размер? – резонно возразил Димитрий.
Откуда-то сверху послышался медленный топот и на лестнице, появилась «бегущая» вниз маленькая девочка, черноглазая и черноволосая с двумя торчащими из-под красной кепки косичками. За ней послышался еще более громкий топот – на лестнице появился здоровый мужик с окладистой бородой и кустистыми седыми бровями.
– Мааамааа прииишлааа! – радостно закричала девочка.
– Ооо, цееелоооеее вееедрооо, – прогудел мужчина.
– Ааа тооо! – горделиво ответила женщина, ставя ведро на столешницу рядом с плитой. Она порылась в навесном шкафчике и достала большую глубокую фарфоровую миску с красными маками. И открыла ведро.
– Ааааа!
– Неееет!!!!
– Господи! – услышали далекие крики Кристина и Димитрий
– Что это? – спросила неверяще Кристина.
– Да быть не может, – прошептал Димитрий.
Из ведра в миску посыпались люди. Окровавленные, белые голые тела, одно за другим падали в фарфоровую миску.
Кристина закрыла глаза. Димитрий, наоборот, смотрел, не в силах оторваться.
Хозяйка потрясла ведро и постучала по крышке, проверяя – все ли высыпалось. Девчушка подбежала к матери и заглянула в миску:
– Ууух тыыы, вкууусняяятииинааа!
Папа подошел к столу, на котором затаилась наша парочка и стал отодвигать стулья. Сел, зачем-то заправил салфетку за ворот и посмотрел на жену.
Кристина попятилась, в ужасе глядя на Димитрия:
– Это не черти, – прошептала она.
– Но мы все еще в аду, – закончил за нее Димитрий.
– И что делать??? – Кристину трясло, она не знала, куда бежать, где прятаться.
Тем временем Папа потянулся и поднял один из соусников, наливая себе в тарелку кетчуп.
– Они, что будут есть людей??? – завороженно шепнул Димитрий.
– А ты еще сомневаешься??? – зло воскликнула Кристина.
– А если он увидит нас?
– И нас съедят, – истерически засмеялась Кристина.
Мама уже несла к столу две миски – одну с людьми, а другую пустую.
– Для костей, наверное, – снова засмеялся Димитрий. – Выплевывать…
Кристина не выдержала и отвесила ему пощечину. Димитрий недоуменно и зло посмотрел на нее, потирая заалевшую щеку.
– Пошли за мной, – сказала она.
Они осторожно прокрались назад к книжке, из которой вышли. Тоннель все так же не реагировал ни на что, тогда Кристина обошла книжку и спряталась за ней.
– И что мы здесь делаем? – прошептал Димитрий.
– А у нас есть выбор? – спросила Кристина.
– Можно найти выход. Из каждого круга ада был выход, – сказал Димитрий.
– А это ад?
– А чем это еще может быть?
Миска с людьми стояла на столе, и они отчетливо слышали их крики.
– Аааккууурааатнооо, – сказала Мама, выдвигая себе стул. – Неее зааапааачкааайтееесь, пооотооом неее ооотстииираааееешь. Аааккууурааатнооо ееешшь, поооняяялааа, Сооонееечкааа?
Сонечка кивнула, и Мама щедрой горстью зачерпнула и положила ей людей на тарелку.
– Ну мааааааааам, мааалооо яаа ееещёоо хооочууу!!!
– Тыыы поооокаааа ээээтоооо съеееешь.
– Дааааваааайтеее поооблааагооодааарииим бооогааа, зааа тооо чтооо ооон пооослааал нааам ееедууу сееегооодняааа.
– Они что молятся? – нервно засмеялась Кристина.
– Да…
– Но кому, кому можно молиться в аду?! – сказала Кристина.
– Дьяволу? – предположил Димитрий.
– Дьяволу не молятся, молятся Богу.
– Богу? Разве в аду есть Бог? – фыркнул он.
– А разве Дьявол в аду не бог?
– Нет, Дьявол в аду узник, Библию почитай.
– То есть в аду бог это Бог?
– Выходит. Бог ведь он единственный, так?
– Боже, о чем мы спорим!..
– Чтооо эээтоооо? Мааамааа тыыы слыыышииишь? – спросила Сонечка. – Эээтооо неее иииз мииискиии! Пооочееемууу стееенкааа пииищииит?
– Нииичееегооо яаа неее слыыышууу, неее выыыдууумыыывааай. Ееешь, прииияаатнооогооо аааппееетииитааа.
– Прииияаатнооогооо, – повторил Папа.