— Значит, это не так уж страшно?! — спросила я сквозь слёзы.
— Не знаю, — ответила она. — Я рассказала тебе то, что видела.
— А это был не сон?
— Нет, непохоже, — ответила она. — Таких ощущений во снах у меня никогда не было. Ни до, ни после.
Тогда я не знала, верить ей или не верить, но сейчас, пережив куда более нереальные вещи, на многое смотрю по-другому. А тогда дала волю слезам.
Всё равно, всё равно, — всхлипывала я, — даже если там и не страшно, это несправедливо! Я не верю, не могу поверить, что там хорошо! Иначе бы люди не боялись смерти! Почему люди не могут жить спокойно и счастливо?! Почему их убивают?! Если бы у меня была волшебная палочка, я бы сделала так, чтобы никого не убивали! Я бы вернула Советский Союз, социализм, и тогда не было бы этой проклятой войны!
— Не надо быть такой идеалисткой, ведь идеалистам в нашей жизни знаешь как трудно, — сказала Марина, но я знала, что она так говорит, потому что сама большая идеалистка.
Вскоре она засобиралась домой, я проводила её до дверей и осталась одна. Я чувствовала ужасную усталость, меня шатало после бессонной ночи, хотелось сразу же лечь и уснуть, но я переборола это желание, сказав себе, что сначала нужно отнести на кухню и перемыть всю посуду. И вот тут-то и началась та самая история, ради которой я затеяла свой рассказ.
Странные часы
Нося посуду из гостиной на кухню, я заметила, что часы, висевшие в коридоре над входной дверью, остановились. Надо сказать, что часы эти довольно нестандартные — они выглядят так, как выглядели бы обычные часы, отражённые в зеркале: цифры 3, 6, 9, 12 зеркально вывернуты, а стрелки идут в противоположную сторону. Но теперь они остановились. «Остановившиеся часы — символ смерти у обериутов» — вспомнила я и вздохнула. Папа увлекался обериутами… Затем я продолжила своё занятие, вспоминая вслух песню на стихи Заболоцкого, посвященные памяти Хармса и Олейникова. Я делала это, чтобы разогнать темноту и тишину опустевшей квартиры, от которой мне делалось страшно. «В широких шляпах, в длинных пиджаках, с тетрадями своих стихотворений давным-давно рассыпались вы в прах, как ветки облетевшие сирени» — начала я и поняла, что не помню дальше ни слова. Помнилось лишь, что они теперь в стране, где «нету цельных форм», где им «братья корни, муравьи…», а их живым собратьям путь в страну закрыт. Смысл я помнила, а вот слова забыла начисто. Нервы стали сдавать.
Магнитофон, что ли, включить? Но что именно, опять Матвееву? Нет, тогда снова разревусь. А так нельзя, надо взять себя в руки и домыть посуду, а потом лечь спать. Не я первая, кто оказался в таком положении, и, к сожалению, не я последняя. А тем, у кого погибли дети, ещё хуже, чем мне. Потом у меня возникла мысль, что надо заставить часы идти. Раз они встали, значит, у них кончились батарейки, и надо вставить новые. Должна признаться, что я придавала этому несколько символический смысл: если часы будут идти, значит, жизнь продолжается. Так и не домыв посуду, я подставила стул и сняла часы с гвоздя. Потом осторожно — не хватало мне только их сейчас разбить! — принесла часы в гостиную и положила на стол. Ага, тут две крышки, за которой-то из них батарейки… Я открыла одну из них наугад, но вместо батареек обнаружила небольшой тайничок, в котором лежала старая бумажка и три спички. Сначала я решила, что бумажка — инструкция к часам. Но то, что там было написано, не имело к часам ни малейшего отношения. На пожелтевшем клетчатом листке бумаге была инструкция по эксплуатации волшебных спичек.
«Волшебные спички. Исполняют любое желание, не противоречащее законам природы».
А разве само наличие таких спичек не противоречит законам природы? — удивилась я, однако тут же спохватилась. Ведь так ли много мы знаем. Есть множество вещей, которые современная наука не может объяснить: телепатия, телекинез, ясновидение, полтергейст, видение своего тела со стороны в состоянии клинической смерти и т. д. А мне только что рассказали, что по крайней мере кое-что из этого и в самом деле существует. Если что-то не вписывается в современную научную картину мира, то ещё не значит, что этого нет. В восемнадцатом веке французская Академия наук, например, не хотела признавать существования метеоритов, мол, камни с неба падать не могут. Может быть, в будущем наш скептицизм по поводу некоторых вещей покажется столь же смешным…