— Кэсс. Ты не любишь меня. — Он хотел сказать это угрожающе, чтобы человечка поняла — с ним не стоит шутить, но получилось тихо, почти неслышно.
— Люблю, — она спорила даже во сне.
Квардинг вскочил и заметался по комнате. В нем поселилось непонятное беспокойное чувство, которое он никак не мог истолковать. Демон злился, что девчонка так спокойно спит, в то время как…
Любит его? Глупая. Не может этого быть! Не с ним. Любит…
Он провел ночь, меряя шагами балкон. Туда-сюда, туда-сюда. Хорошо хоть дождь кончился… Предводитель воинства Ада старался ходить тихо, почему-то не желая будить спящую. Но, едва небосвод начал бледнеть, невеликое терпение Амона иссякло окончательно. Он выглянул в коридор и отдал короткий приказ Фрэйно — принести одежду нииды, и только после этого посмотрел на сладко сопящую рабыню. Она лежала, обнимая подушку, маленькая, тоненькая и… такая настырная. Вернулась к нему. Всегда возвращалась.
— Кэсс, просыпайся.
Уже приученная к мгновенным пробуждениям, она села на постели, потирая ладонями лицо.
— Еще темно. Неужели на тренировку? — простонала, не открывая глаз.
— Ты меня не любишь, — сказал, наконец, Хозяин упрямой невольницы вслух то, что твердил себе на протяжении всей ночи.
Девушка замерла, открыла глаза, и посмотрела на мужчину так, словно он разбудил её обсудить позднее творчество Пикассо или поговорить о проблемах нереста осетровых. Словом, как на сумасшедшего, одолеваемого навязчивым бредом.
— Ты меня для этого разбудил? — уточнила на всякий случай.
Он стремительно склонился.
— Отвечай!
— А, так это вопрос, — Кассандра взъерошила волосы и потянулась.
Он смотрел на розовое, горячее от сна тело и лицо каменело. Однако коварная соблазнительница сделала вид, что не заметила этого долгого и слишком пристального взгляда.
— Можно я хотя бы умоюсь и оденусь? Мне так проще с тобой соглашаться. Пожалуйста, — увидев, что глаза демона стали звериными, попросила она.
— Все там, — махнул он рукой в направлении соседней комнаты.
Однако пока ниида поспешно совершала утренний туалет, за закрытой дверью раздавались нетерпеливые нервные шаги. Да что с ним? Она вышла, вытирая лицо полотенцем.
— Ты меня не любишь, — кинулся к ней квардинг, выхватывая и отшвыривая прочь полотенце.
Рабыня посмотрела спокойно, мягко взяла Хозяина за плечи, чувствуя, как он напрягся от этого касания.
— Я поняла. Не люблю. Если тебе так проще. Больше никогда об этом не заикнусь, только не мечись, — сказала девушка, с облегчением видя, как гаснет в желтых глазах свирепый огонь.
Вот ведь глупая! Для чего все усложнила? Зачем сказала? Он от ее прикосновений до сих пор шарахается, привыкнуть не может, а теперь что?
Демон пристально смотрел на неё, и в зверином взгляде была боль.
«Кася, почему в твоей жизни все так сложно? Почему?»
— Амон, ты же всегда знаешь, что я чувствую и думаю.
Он медленно покачал головой.
— Я закрылся, — через некоторое время ответил мужчина, отвернувшись.
— Почему?
— Я… — он передернул плечами, и вышел на балкон.
Он не справится со Зверем, если это неправда. Не справится. Он УЖЕ не справлялся. Кэсс вдруг стало смешно. И жалко его. Все же хорошо, что он сейчас её не читает. Жалость квардинг никогда бы не простил.
Легкое прикосновение к плечу, от которого по телу побежали горячие волны, заставило его оглянуться.
— Мне уйти, да? — спросила она с тоской.
— Нет. Никуда ты не пойдешь, — прорычал он. — Ты будешь со мной.
Девушка улыбнулась и взъерошила короткие волосы.
Амон проследил за этим движением, подхватил рабыню на руки и легко взмыл вверх. Она взвизгнула. И он едва не рассмеялся.
Тот, кто сказал, что месть бессмысленна и не приносит удовлетворения, просто побоялся мстить. Риэль прикрыл глаза, вспоминая…
Мизраэль расправил плечи и небрежно тряхнул кистью правой руки, словно сбрасывал с кончиков пальцев воду. Ослепительный, как вспыхнувшая молния, меч просиял в ладони квардинга ангелов и залил поляну белым светом.
— Помнишь его, отступник? Именно я его у тебя забрал. И он служит мне так же покорно, как ты служишь демону, — оскалился Хранитель Вилоры.
— О да. Мой меч очень похож на меня, — кивнул противник.
Он долгим взглядом посмотрел на сияющий клинок. Так смотрят на любимое дитя — с любовью и нежностью. Счастливый обладатель прекрасного оружия довольно засмеялся.
— Вот только ты, Мизра, не забрал его у меня, — спокойно продолжил ангел. — Просто я позволил тебе некоторое время считать его своим. Именно столько, сколько счел необходимым. А теперь я его заберу. И лучше ты отдай по-хорошему. Хотя, нет. Не отдавай. Убить тебя будет гораздо приятнее.
Удар достиг цели. Глаза неприятеля налились кровавой злобой. Квардинг Антара ринулся вперёд. Однако его враг был не только уже в плечах и ниже ростом, но и легче. Неуловимым движением Андриэль ускользнул от падающего сверху клинка и оказался справа от нападающего. Мизра легко оттолкнулся от земли и развернулся в прыжке, на который точно не был способен человек, да и даже не всякий ангел. Его противник счастливо засмеялся. Игра становилась интересной, ему нравилось злить врага. Хранитель вампирши молчал, но в глазах бушевало пламя. Раб Амона приглашающе улыбнулся. И медленно пошел навстречу сверкающему клинку. Он был безоружен. Против Белой Молнии не мог выстоять ни один меч, и отступнику нечем было защититься. Его недруг знал это и хищно скалился. Однако уже через мгновенье Мизраэль взял себя в руки. Ярость схлынула. Он не станет его убивать, нет. Он отсечет ему крылья и вернет Хозяину.
Обреченный на смерть раб прыгнул. Неприятель шагнул слегка в сторону и влево, оказываясь позади. Свистнула белая сталь, полетела в незащищенную спину, грозя перерубить напополам. Но Риэль не зря был когда-то квардингом ангелов. Он знал этот прием. Знал, что он вынуждает отпрянуть и слегка повернуться. Именно это он и сделал. Холодный свет резанул Мизраэлю глаза, и те на секунду ослепи, а когда вновь прозрели, неприятель успел отпрянуть на шаг.
Игра, поначалу казавшаяся столь увлекательной, вдруг перестала быть таковой. Прыгать по поляне до утра предводитель воинства Антара не собирался. Занеся меч для очередного удара, он обрушил его на противника, и снова ослепительная вспышка помешала узнать — достигло ли оружие цели. Проморгавшись ангел увидел проклятого отступника всего в двух шагах от себя. Снова свистнула сталь. Клинок, оставляя в воздухе ослепительную черту, полетел в лицо Андриэлю. Но раб Амона вопреки здравому смыслу шагнул навстречу смерти. Понял, видимо, что теперь увертываться бесполезно и лучше погибнуть, не мучаясь. Во всяком случае, именно так подумал Мизраэль. Ведь несчастный даже вскинул руки над головой, будто наивно надеялся перехватить ими меч. Жест отчания!
Однако вместо того, чтобы упасть, заливаясь кровью, противник протяжно вздохнул и замер. Смертоносный клинок оказался зажатым между ладоней ангела и сейчас сверкал так ярко, как никогда не сиял в руках нынешнего хозяина. Нынешнего? Нет, уже бывшего. Риэль дернул оружие за острие, но отскочил прочь не с отсеченными пальцами, а с драгоценным мечом.
Квардинг Антара растерянно смотрел на свои опустевшие руки. А напротив него, любовно поглаживая сверкающую сталь, замер противник.
— Я ведь обещал, что заберу тебя, — ласково сказал он мечу и с трудом оторвал взгляд от драгоценной Молнии.
Лицо невольника больше не казалось безвольным, в нем не осталось привычного рабского смирения. Отступник словно в предвкушении улыбнулся, и сердце Мизраэля застыло. Напротив стоял воин. Его черты, будто подсвеченные изнутри белым холодным пламенем, больше не походили на человеческие. Квардинг сделал шаг вперед. Он двигался неторопливо, не заносил оружие для удара, но недруг попятился. В глазах Андриэля, на меловом лице казавшихся совсем темными, не отражались ни сияние клинка, ни даже бледные отблески разбрасываемых им искр. Беспросветная Тьма, которой не может быть во взоре ангела — вот что увидел Мизраэль перед смертью. Он ринулся в небо, чувствуя, как неловко раскрываются парализованные ужасом крылья. Тьма. Тьма!