Он наклонился и взял её лицо в ладони. Желтые глаза прожигали свирепым огнём. Девушка не понимала, кто сейчас смотрит на неё - зверь, человек или демон? Но когда жадные руки стиснули её талию, осознала - ей все равно, кто он. Кем бы ни был. Только бы держал, только бы не отпускал. Только бы не причинял боли. Она выбросила из памяти все, что было плохого. Остались его руки, губы, его нежность... Растворяясь в объятьях Амона она поняла, что не боится смерти и не может думать ни о чем, кроме его прикосновений. Ничьих рук на своем теле она не жаждала так отчаянно и страстно, ничьих поцелуев. Выпить его ярость, погасить его жестокость, любить его, несмотря на обиды, несмотря ни на что. Просто любить.
Хозяин зарычал, подхватил рабыню и, резко развернувшись, впечатал ее в ствол дерева. Кассандра ослабла в его руках. Она не могла уже ни отвечать на поцелуи, ни отзываться на ласки. Тело таяло под его прикосновениями, мысли путались. Молочная кожа, мерцающая в свете угасающего костра, казалась мраморной и прохладной.
Демон отстранился. А невольница запрокинула голову, словно распятая. Он смотрел на неё - нежную, белую, трепещущую, такую хрупкую, такую слабую... Хотелось рвать, терзать, причинять боль. Как она могла доверять ему? Как могла закрыть глаза и распахнуться для ласк? Отдать это нежное сливочное тело ему - черному, звероподобному? Амон снова зарычал и прильнул поцелуем к прохладной девичьей шее. Кассандра выгнулась, чувствуя, как гуляет по телу огонь его прикосновений. Неистовый Зверь сжигал ее в своем пламени, а она хотела сгореть! Обжечься и исчезнуть - это лучше, чем едва тлеть. Она выдержит, все выдержит, только бы также обнимал, только бы не смотрел пустыми глазами... Он оторвался от нее на мгновение и хрипло спросил, потянув за волосы:
- Единственный?
- Да.
- Первый?
- Да.
На человеческое лицо стремительно наползала тень, внутри глаз мелькнула тьма.
- Тогда почему сбежала?
Она не хотела говорить, но от взора желтых глаз ничего нельзя было скрыть. Он узнает, так или иначе. Вспомнился случайно подслушанный разговор, ее отчаяние, слезы и непролазная чаща.
- Я... заблудилась, - Кассандра не смогла бы сказать больше, даже пытай он ее, но демону это было не нужно - увидев ее воспоминания, хищник ринулся прочь.
Вожделенная добыча... Собственность... Забава... Она подалась вперёд, обвивая ногами яростное горячее тело. Амон снова впился губами в нежную шею. Мир померк.
Они упали в траву - прохладную и мягкую. Девушка перекатилась, чтобы быть ближе. Зверь снова издал утробный рык и вот она уже подмята, впечатана в землю. Она попыталась, вновь найти его губы, но её грубо перевернули на живот, в лицо ударил запах влажной лесной травы и прелой земли. Животное начало этого свирепого существа не позволит ей быть на равных. Только полное подчинение. Только унижение. Что ж, она ведь сама хотела.
Жесткие горячие ладони легли на бедра и резко дернули.
Не о таком мечтает девушка, не знавшая мужских ласк. Не о таком. Но ничего другого ей не предлагалось. И бессмысленно, наверное, было ждать от него нежности и тепла. Только опаляющий жар, мучительно обжигающий, только пламя и боль.
Демон рванул девушку на себя. Зверь был в своем праве, как это всегда и случалось - он поглотил человека и рвался удовлетворить дикую жадность. Амон видел, как стремительно наливаются чернотой его руки, как на месте человеческих ногтей вырастают длинные когти. Она не переживет эту ночь, если он не сможет удержать Зверя. Другие выживали, но она не сможет, потому что никого и никогда он не желал так исступленно, так яростно.
Никогда прежде ему не приходилось сдерживать себя.
Хищник внутри рвался, рычал, задыхался от жадности и хотел получить своё.
Черные руки рванули одежду. Ткань с треском расползлась, обнажая белую спину с трогательно выступающим позвоночником. В другое время он бы разодрал эту спину на десятки кровоточащих борозд, ведь чудовище, живущее внутри, требовало боли и ужаса.
Он чувствовал испуг доверившейся ему по глупости девушки. Она сжалась, наконец, понимая, что сказки не будет. Не будет нежных поцелуев, не будет ласк, не будет упоительных объятий. Будут только страдание и страх. Зверь ликовал.
Но вот девушка, словно смирилась, положила голову на скрещенные руки и доверчиво прижалась к своему странному избраннику, позволяя делать то, что он хочет. Амон застыл. Он не мог дать волю хищной половине своего естества. Не мог причинить боль. Не этому хрупкому доверчивому существу.