Рабыня помотала головой, и сжалась, когда Хозяин замер в нескольких шагах.
К горлу подступили рыдания. Сволочь. За что? Ведь всего лишь защищалась...
Накануне она проспала весь день и всю ночь, а, проснувшись, лишь смутно помнила, как до самой темноты ехали по пустой лесной дороге, как в сгустившихся сумерках ее - обессилившую и сонную - снимали с лошади.
Разбудил девушку Шлец, легонько тряся за плечо.
- Эй, вставай. Пора собираться. Господин Риэль сказал - надо ехать.
Кэсс, на ходу теряя остатки сна, пошла к костру, приглаживая руками спутанные волосы. "Ещё пара дней без расчески и буду похожа на бродяжку-алкоголичку", - подумала она, садясь к огню и беря в руки кружку. Сидевший напротив Риэль прищурился, оглядывая невольницу, и произнес:
- Проснулась, наконец.
Та метнула на него враждебный взгляд, но промолчала.
- А вот это лишнее, Мышка, - от ангела не ускользнул её угрюмый взор. - Амон улетел и вернется не раньше, чем через пару дней, так что надо тебе со мной дружить. Помоги Шлецу собрать лагерь. Ты, в конце концов, такая же рабыня, поэтому работай, как и положено. И не думай, что твой Хозяин примчится и защитит тебя. Поверь, я знаю сотни способов ломать гордыню без причинения боли.
- Да пошел ты! - огрызнулась девушка и вскрикнула, когда Риэль, преодолев разделявшее их пространство одним прыжком, схватил ее за волосы, достал нож и с издевательской ухмылкой отмахнул длинную прядь.
"Похоже, колтунов не будет. Похоже, вообще волос не будет", - промелькнуло в голове.
- Каждый раз, когда начнешь пререкаться, стану отрезать волосы, - пообещал садист. - Потом наступит черед одежды. Это будут прекрасные дни.
Она встала, скрипнув зубами, и пошла к Шлецу.
- Что делать?
- Надо погрузить поклажу на коней. Больше, вроде, ничего, - ответил юноша, заливая костер водой. - Осилишь?
- Да.
Она еще не совсем восстановилась после неистовых танцев с духом леса, поэтому к моменту, как вся поклажа была погружена, тело дрожало от слабости. Ангел ушел мыться, и Кэсс, чувствуя поднимающуюся внутри ярость, остановилась. Да пусть хоть скальп снимет... она все равно найдет способ напакостить! Уж, кто-кто, а это субтильное недоразумение ей точно не Хозяин и никогда им не станет.
Все было рассчитано правильно. Ослабленная подпруга соскользнула не сразу, а лишь, когда наездник пришпорил коня. Оглушенный падением господин поднялся на колени, а вокруг него сокрушаясь и кудахча хлопотал раб. Дивная картина! Ликующая мстительница не смогла сдержать усмешку, когда пронзительный зеленый взгляд ненавидяще посмотрел в её сторону.
- Мой господин, ты не сильно ушибся? - Шлец все еще суетился около Риэля, но тот отмахнулся и поднялся самостоятельно.
- Ты считаешь, это смешно? - прошипел ангел, глядя в наполненные торжеством темные глаза.
Ответом ему было молчание и опущенный долу взор, скрывающий за длинными ресницами злорадство.
Вечером, помогая рабу готовить еду, девушка перебирала в памяти варианты всевозможных пакостей, которые смогут если не испортить сатрапу и поработителю жизнь, то хотя бы значительно её отравить. С того момента, как они остановились на ночевку, огненная коса стала еще короче. Собственно, косы как таковой уже и не было, короткие пряди теперь едва-едва прикрывали шею. Зато Амон больше не сможет за них дергать - пыталась успокоить Кассандра сама себя, пробуя похлебку. Надо посолить еще немного...
- Мышка, я хочу есть. Неси немедленно! - раздался окрик.
- Почему Мышка? - наливая еду в тарелку, спросила она.
- Наверное, теперь тебя будут так звать, - шепотом ответил Шлец. - Когда Хозяин берет раба, он дает ему имя.
- То есть тебя по-другому зовут? - поразилась собеседница.
- Да. Я Леко. Поторопись, а то господин голодный, - Шлец-Леко подтолкнул нерасторопную прислужницу и та, осторожно ступая, поднесла ужин капризному повелителю. Ангел подозрительно осмотрел тарелку, и приказал:
- Ешь.
Девушка подняла брови, но спокойно зачерпнула ложкой горячее рагу и отправила в рот. Тщательно прожевав, зачерпнула еще раз...
- Достаточно. Пошла вон, - Риэль взял тарелку...
Кэсс шагала, широко улыбаясь и вспоминая, как когда-то в другой жизни спорила с одноклассником, что сможет съесть бутерброд с толстым слоем аджики, и не поморщиться. И пусть выиграла она тогда лишь шоколадку, слава о девчонке, не чувствующей горечи и перца, еще долго ходила по школе.
Судорожный вздох, вопль, ругань и тарелка летит на землю... Вздорная рабыня прощальным жестом провела рукой по волосам. Жалко их. Корни наверняка уже отрасли, и скоро на голове остаентся лишь темный ежик, а не огненная копна, которая так нравилась Амону.