— Я верю в то, что такой мужчина тебе обязательно встретится. Настоящий, достойный мужчина. Который будет любить тебя так, как ты этого заслуживаешь, девочка моя. Который будет тебя любить, ценить, уважать, понимаешь?! — на последних словах голос Этьена уже громок, он вздыхает в попытке успокоиться. — А этот, — он презрительно щелкнул по папке с фотографиями, — этот, Ники, любить не умеет. Хотя нет, умеет. Только себя.
Ник кивает еще раз, все так же медленно. Больше всего ей сейчас хочется уткнуться дяде в плечо и разреветься, как в детстве. Но что-то внутри противится этому. Она поднимается, так же медленно, все внутри как будто заморожено. Прихватив папку со столика, кивает дяде:
— Спокойной ночи.
И уходит. Прямая спина, вздернутый вверх подбородок. И только в комнате, рухнув на кровать, она все-таки позволила себе разрыдаться. Дядя ей всегда говорил, когда пытался успокоить: «Большие девочки не плачут». Она большая девочка, она справится.
— Алло? — и, прокашлявшись, еще раз: — Алло?
— Ники, это Кайл.
— Привет, — избыточно тихо, но голос слушается плохо.
— Как Лавинь? Ты не звонишь, а я волнуюсь. Ты же обещала перезвонить…
— Извини, — коротко и безлично. Рассказывать Кайлу о «заговоре» дяди она точно не собирается. — С ним уже все в порядке, более или менее. Угрозы для жизни нет, во всяком случае. — «Или, по крайней мере, не для его жизни», — добавила про себя. Но ничего, она сильная, справится. — Я просто устала с дороги, опять смена часовых поясов. Отключилась.
— Я тебя разбудил?
— Угу.
— Прости, малыш. Я идиот, не подумал, — черт, ну почему столько нежности в его голосе?! — Я позвоню тогда завтра, ладно? Отдыхай, Ники. Целую в нос.
Да пропади ты пропадом со своими поцелуями!
— Ладно. Пока.
И, не дождавшись его ответа, обрывает разговор. Это невыносимо!
Ему категорически не нравится ее тон, как звучит ее голос, но он списывает все на усталость.
Где, черт его дери, ошивается этот абонент?! Почему он вне зоны доступа, дьявол?! Кайл звонит уже пятый раз, и раз за разом слышит голос безликого автомата, говорящий что-то на испанском. Даже не зная этого языка (кроме пары-тройки грязных ругательств, подцепленных от Зеки), он понимает, о чем речь. Смертельно нужного ему абонента нет в зоне обслуживания сети! Да что же это такое?! Кайл снова хватается за многострадальный телефон, выбирая уже другого абонента. И, едва дождавшись ответа на другом конце трубке, выпаливает:
— Макс, где Ник?!
Мак-Коски удивленно хмыкает, прокашливается. И лишь затем:
— Кайл, а ты уверен, что я — именно тот человек, которому стоит задавать этот вопрос?
— А кому еще?! — Падрон игнорирует сарказм Макса, попросту не замечая его. — У Ник телефон все утро не отвечает, я не знаю, что думать!
— Ну, позвони Лавиню. Он наверняка знает.
— Ты в своем уме, Макс?! Человек в больнице, а я буду его беспокоить?!
— Лавинь в больнице?! Какого черта? — а потом Мак-Коски спохватывается, но поздно.
— Ты же сам мне сказал… — удивление Кайла по силе может поспорить с сожалением Макса о необдуманно сорвавшихся с языка словах.
— Гхм… ну да, сказал…
— Мааааакс, — произносит Падрон тем самым тоном, который Макс так не любит, — а ты ничего не хочешь мне рассказать?
— Не хочу, — обреченно вздыхает Мак-Коски, — но надо.
— Говори!
— Лично.
— Ты где?
— Сейчас — в Париже.
— Жди, к вечеру буду.
Отключившись, снова пытается дозвониться до Ник. Безрезультатно. В голове целый сонм нехороших мыслей и предчувствий. Ситуация, едва начав исправляться, снова чертовски запуталась.
Звонок телефона застает его в пути.
— Кайл? — раздается голос Макса по громкой связи.
— Еду, — коротко и резко, не отрывая взгляда прищуренных глаз от дороги.
— Я позвонил Этьену. С Ник все в порядке. Она просто уехала проверять какие-то отдаленные участки трассы, там связь не стабильна. Завтра она вернется в Буэнос-Айрес.
— Хорошо.
Отключается. В любом случае, он не будет звонить Ник, пока не выяснит, что такое знает Макс.
— Вот скажи мне — зачем? — он пытается контролировать свое негодование, и вместо злобного рыка выходит свистяще и на выдохе.
— Этьен попросил… — Мак-Коски зябко ежится, поводит плечами. Ему явно неловко.
— Ах, Этьен попросил…. — зловеще-шипяще. Уж лучше бы орал, честное слово! — А мое мнение значения не имеет, так? Или ты думаешь, мне было лестно поучаствовать в вашем спектакле? А о Ник, о Ник вы подумали, интриганы херовы? Ладно, я — кобель, эгоист, бесчувственная скотина, — он желчно усмехается. — Но Ники? На ней же лица не было! Больно было смотреть, как она переживала всю дорогу! А вы… — он безнадежно махнул рукой.
— Кайл, если бы у меня был выбор… Этьен меня никогда раньше не просил. Я не мог отказать!
— Выбор есть всегда! — отвечает Кайл резко. Несколько шагов беспорядочно по гостиной парижской квартиры Мак-Коски. — Ну, хоть объясни мне — зачем ему это нужно?
— Думаю, ты и сам догадываешься, Кайл, — невесело усмехается сэр Макс. — Этьен тебя не жалует. И пытается оградить Ник от тебя.
Кайл стоит у окна, засунув руки в карманы, до Макса доносятся обрывки вполголоса произносимых на итальянском ругательств. А потом Падрон резко поворачивается.
— Знаешь, что? Я сыт по горло вашим вмешательством в свои дела и в свою частную жизнь! С этого момента не желаю говорить с тобой ни о чем, кроме работы, ясно?
— Куда уж яснее, — отвечает со вздохом Мак-Коски.
— Вот и славно! — кивает Кайл с мрачным удовлетворением. — Что там у нас с новым штурманом?
— Я заключил контракт с Мишо, — растерянно отвечает сэр Макс, озадаченный такой резкой сменой темы.
— К черту Мишо! Он слабак. Давай искать другого!
— Кайл, — осторожно произносит Мак-Коски, — ты не найдешь вторую Ник.
— Какая глубокая мысль! Второй Ник не существует в принципе. Она одна такая! — Кайл резко выдыхает, одергивая прежде всего самого себя. И продолжает, сухо и деловито: — Я точно знаю, каков идеальный штурман. И Мишо от идеала очень далек. Уверен, что мы сможем найти кого-то более достойного. Мы чемпионы и можем выбирать из лучших, не так ли?
— Так, — соглашается Макс с легким оттенком удивления. — Раз ты настаиваешь…
— Настаиваю.
— Ники, привет.
— Здравствуй, Кайл.
Она провела почти двое суток в пути. Самый лучший способ привести голову в хотя бы некое подобие порядка. Сочетание скоростных автострад и пыльных проселков, безликие придорожные кафешки и дальнобойщики на огромных фурах, сигналящие эффектной блондинке за рулем брутального «лэндровера». Последнее, как ни странно, окончательно уверило ее в том, что она привлекательная женщина, а не невзрачное чучело, как она привыкла о себе думать. И причина такой смены самооценки — один-единственный человек.
Теперь, спустя почти два дня, она думала о Кайле уже без той выворачивающей душу боли. Ну что она, как маленькая девочка, в самом деле? Даже стыдно было за те свои слезы. Ведь знала же, с кем связалась, и что он за человек. О его похождениях не знал только тот, кто в принципе не интересовался светской хроникой. И то, что его постельный список исчисляется десятками, если не сотнями, красоток, не должно было стать таким сюрпризом.
Просто увидеть… воочию… было неожиданно. И все-таки больно. Но нельзя судить человека по его поступкам в прошлом, это Ник знала твердо. Другое дело, что мотивов поступков Кайла в настоящем она не понимала совершенно. И это пугало. А еще она по нему, несмотря на весь собранный дядей компромат, смертельно скучала, тосковала по его руками, по его шепоту на ухо, по его взгляду, который — Ник просто не могла это представить — не врал, не мог врать! Чтобы там ни говорил дядя, чтобы ни подсказывал ей ее собственный разум, тело предательски тянулось к нему. И это пугало больше всего.