Джаред Хитчер может лишь удивленно покачать головой. Неужели этот же самый человек вчера, вот в этой самой палате, умирал от страха за жизнь девушки, над которой сейчас подшучивает? Да еще и теперь старательно скрывает тот факт, что провел ночь у ее кровати, как сторожевой пес. Странные они, ей-Богу! И, в подтверждение его мыслей:
— Кайл?
— Что?
— У меня такая же страшная и помятая физиономия, как у тебя? Или я выгляжу лучше?
— Хм… Не знаю, Ник. Я, если честно, в зеркало еще не смотрелся.
— Вы оба… красавцы! — подает голос сэр Макс. У него тоже повлажневшие глаза. — Друг друга стоите! Ник, я… я так рад, что ты пришла в себя. Мы пока оставим тебя. Пойдем, Кайл. Тебе уже пора, наконец-то, в свою палату.
— Да-да! — поспешно поддерживает Мак-Коски доктор Хитчер. — Я сейчас осмотрю мисс Хант и приду к вам, мистер Падрон. Как бы ваше состояние не ухудшилось в силу… хм… некоторых обстоятельств.
Кайл бросает на Ник прощальный взгляд. Она смотрит ему в глаза и даже слегка улыбается — что может быть прекрасней?
— Пока, штурман. Увидимся.
— Пока.
И когда он уже в дверях, Ник добавляет:
— Отличная пижама, Кайл. Сиреневый тебе определенно идет.
Глава 16. Страсбург. Эльзас. Ралли Франции
«Не знаю, удивлю я вас или нет, но хороший штурман значительно успешнее заменяет пилота, тогда как самые выдающиеся пилоты, садясь на правое сиденье, зачастую выходят оттуда в холодном поту, с полными ужаса глазами, держа стенограмму вверх ногами, открытую не на том СУ…»
— А вот тут вторая спальня, она больше, и ванная при ней просторнее.
— Спасибо…
— Этаж последний, но ты же видела — лифт есть. Зато вид из спальни — на парижские крыши. А из гостиной отлично видно базилику Святого Сердца.
— Сэр Макс… — Ник невольно улыбается, — вам бы квартиры продавать. Все отлично, правда. Мне очень у вас нравится.
— Ну, — Мак-Коски смущен, — я хочу, чтобы тебе было удобно. В общем, располагайся. Мадам Прево будет приходить каждый день — готовить, убирать. И не спорь — тебе нельзя двигать руками!
— Ну, не сидеть же мне целый день как статуе!
— Гуляй, — пожимает плечами Мак-Коски. — Центр Парижа, есть что посмотреть.
— Я бы предпочла центр Страсбурга, знаете ли…
— Знаю, — сэр Макс понимающе улыбается, — но пока твоя задача, Николь — четко выполнять все рекомендации врачей. У тебя чуть больше трех недель на то, чтобы полностью поправиться. Я очень рассчитываю, что в Испании ты будешь с нами.
— Обязательно! — энергично кивает Ник.
— Тогда — отдыхай.
Легко сказать — отдыхай… За три дня Ник обошла все прилегающие кварталы, изучила ассортимент кофе и выпечки во всех близлежащих кофейнях. Тоска… Исходное положение — руки на талии, всех дел — пить таблетки и сходить с ума от безделья. Да еще отбиваться от мадам Прево и ее попыток накормить Николь.
Безделье провоцирует на размышления. Ей хотелось ломать голову над стенограммой, а вместо этого лезли совершенно другие мысли и воспоминания. О том, как круто изменилась ее жизнь в этом году. Сначала — безудержная радость от сделанного ей предложения работать в «Мак-Коски». Потом — то, о чем стоило бы забыть, да только никак не получалось. Несколько месяцев кошмара, унижений, борьбы за выживание, когда ей хотелось временами просто закрыть лицо руками и не видеть ничего вокруг, ибо ничего хорошего там не было. И как все резко изменилось, практически мгновенно. И как она не верила, долго не верила в его искренность, пока он действительно не извинился на том совещании, наплевав на свою гордость. И все то, что началось потом — их с Кайлом совместная работа, и как его стало сразу много в ее жизни, буквально везде, никуда без него. И его внимательность ко всем ее словами, и их победа в Финляндии, совершенно особая — не его, а именно их. И эта авария, и то, как он переживал, и его попытки извиниться… Она нужна Кайлу, и он это очень наглядно демонстрирует. Ник должна радоваться, должна. Но ей парадоксально грустно от того, что он ее так ценит. Потому что это значит — он видит в ней прежде всего штурмана. Только штурмана. Черт, ей надо занять голову чем-то другим! Ну почему же нельзя заняться тем, что ей нравится?!
Контрольный рентген ей сделали еще в Австралии, прежде чем выписать из больницы. Смещения нет, кости встали нормально, начали срастаться. Теперь надо только время и терпение. А вот терпение никогда не было ее главной добродетелью. Ну как усидеть на месте, когда все ее мысли были там, в Эльзасе, с ними, ее коллегами и товарищами по команде?! И с ним, ее пилотом. Как он там?..
Кайл думал. Не то, чтобы это было ему непривычно, но сейчас приходилось думать много и о разном.
Мысли привычно крутились вокруг предстоящей гонки. Финальные асфальтовые этапы, его любимые. У него был колоссальный опыт гоночного вождения, и это быстрое покрытие ему было только на руку. Во Франции и Испании он всегда успешно выступал. Вот только теперь…
Мысли перескочили к Себастьяну Мишо, его штурману на этот этап. Он очень надеялся, что только на этот этап. И что к Испании в кресле справа он увидит Николь. Потому что Себастьян — это совсем не то, что ему нужно. Ему нужна Николь. Как она там?..
Кайл тряхнул головой, отгоняя мысли. Она должна отдыхать и поправляться. А он справится как-нибудь один раз без нее. Он устало потер глаза. А потом — потер еще раз, потому что ему показалось…
Спиной к бьющему в лицо солнцу, в паре метров от себя он увидел силуэт, которого тут просто не должно было быть!
— Ну и как это понимать? — Кайл стоял перед Ник, все еще не веря своим глазам.
— И тебе здравствуй, милый, — насмешливо отвечает Ник. — Скучал?
— Да! — ляпнул, не подумав. Спохватился и продолжил грозно: — Какого черта ты здесь делаешь?
— Приехала.
— Сама?! — от его вопля с деревца неподалеку вспорхнула парочка птиц.
— Ой, как громко… — поморщилась Ник. — Нет, конечно. Меня привезли.
— Кто!? Убью заразу!
— На его счастье, он уже уехал, — Николь улыбается. — Просто такси.
— Какое, к черту, такси?!
— Очень комфортное и удобное.
Кайл демонстративно очень громко вздыхает.
— Ты по-другому не можешь, да?
— Что в этом такого? Не все ли равно, где сидеть на пятой точке — здесь или в Париже?
— Что-то я не наблюдаю с твоей стороны намерения сидеть…
— Кайл, я просто побуду здесь, посмотрю. Может быть, помогу Себу…
Падрон фыркает.
— Вот с этого и надо было начинать! Вряд ли Себастьяна будет счастлив, если ты станешь лезть к нему.
— А почему нет? Одна голова хорошо, а две лучше.
Кайл неверяще качает головой.
— Я тебе удивляюсь! Вот ты бы позволила кому-то пытаться вмешиваться в процесс составления стенограммы?
— Гхм… — Ник хмурится. — Наверное, нет.
— Вот видишь! Прошу тебя, не лезь к Себастьяну.
— Это что такое: «двести левый четыре полная ж*па убьемся на хрен триста»?!
— Дословно записано за Кайлом!
— Себ, да мало ли что он сказал? Ты его больше слушай! Надо по-другому…
— Так, стоп! Я не понял, что значит — «Мало ли что он сказал»? — у Мишо уже глаза перестали распахиваться от удивления и застыли в одном, максимально открытом положении. — Едет-то Кайл…
— Кайл поедет так, как ты ему скажешь… Так, а вот тут ты зачем написал «срезка»?
— Ну, здесь можно поворот срезать.
— Срезка — это упрощение поворота. Если будет возможно, Кайл срежет сам, — безапелляционно заявляет Ник. — А вот организаторы вполне могут в ночь перед стартом туда старых покрышек накидать. Или даже бетонных блоков.
— Да быть не может!
— Может, — неохотно поддерживает Николь Кайл. — Было такое в прошлом году в Аргентине.