А теперь… спустя почти месяц… он позвонил.
— Привет… Кайл.
— Я тебя жду в пятницу.
Сказано так небрежно, словно они последний раз разговаривали накануне, вчера. И вообще, о чем он говорит?
— Извини, я не поняла тебя.
— Неужели забыла? — он вполне натурально демонстрирует в голосе изумление. Даже легкую обиду. — У меня день рождения в пятницу!
Врет, как пить дать, врет! Ноутбук под рукой, она быстро набирает в поисковике одной рукой привычное «Кайл Падрон». Действительно… не врет.
— Ну что, проверила?
— С чего ты взял? — Ник пытается замаскировать смущение.
— Во-первых, я тебя знаю. Ты была б не ты, если б не проверила, — голос у Кайла ехидный. — А во-вторых, даже мне по телефону слышно, как ты лупишь по клавишам.
Ник неопределенно хмыкает. Он ее поймал, что тут скажешь.
— Так что, приедешь? — продолжает тем временем Кайл.
— Где это будет?
— В Монако. На моей яхте.
— А я-то в Аргентине!
— За тобой самолет прислать? — и снова небрежно, и ни слова о том, что она ушла из команды. Не знает, или ему все равно? Черт, пропади ты пропадом, Кайл Падрон!
— А без меня никак?
— Никак. Без тебя праздник не праздник! — Кайл преувеличенно бодр. — Давай, Ник, приезжай! Будет немного народу, все свои, наши ребята из «Мак-Коски».
Для нее — уже не свои ребята, но Кайл упорно игнорирует этот факт. И как же она уже соскучилась по ребятам. И смертельно соскучилась по нему. Ладно, она позволит себе, она сможет, она выдержит. Один раз. Последний раз.
— Хорошо, я буду.
— Отлично! Сообщи, когда прилетишь. Я встречу.
Он кладет трубку и вытирает пот со лба. Уф, у него получилось. Он уговорил Ник приехать. Дальнейшее будет проще.
— Сал, привет.
— При звуке твоего голоса у меня до сих пор болит голова!
Кайл довольно хохочет.
— Вини собственную невоздержанность, а не меня!
— А кстати о невоздержанности… С каких это пор ты заделался монахом? Девушки были разочарованы.
— Я спортсмен. У меня режим.
Теперь уже ржет Фейсал.
— Знаешь, спортсмен, ты, когда не трахаешься, пьешь в два раза больше. Я даже не думал, что такое возможно. Так что не заливай мне про режим.
— Ладно, не буду. Слушай, Сал, у меня к тебе просьба.
— Я весь внимание!
— Выдели мне какой-нибудь из ваших островов. На пару недель. Во временное, но безраздельное пользование.
— Ого… — удивленно тянет Фейсал. — Удивил.
— Ну чего там! — Кайл настойчив. — У вас же их до черта!
— Не так уж и до черта, — голос наследного принца все так же удивленно-задумчив. — Да мне и не жалко. Просто…
— Просто — что?
— Как ее зовут?
— Кого — ее? — Кайл прикидывается непонимающим.
— Ту, которой я обязан пополнением своей коллекции.
— Какой еще коллекции? Сал, ты там не пьян, случайно?
— Да нет, трезв, — довольно хмыкает Фейсал. — А ты что, забыл о нашем споре, друг мой? Ай-ай-ай…
— Какой еще спор? — недоумевает Падрон.
— О, да мы решили прикинуться непонимающими? — Кайл не видит, но Сал довольно улыбается. — Хорошо, напомню. Примерно год назад мы поспорили: кто первым влюбится. Я поставил свой «Baja OutLaw», а ты…
— Свой «Spyder», я помню, — раздраженно отвечает Кайл. Идиотский спор, как же он забыл?
— Вспомнил? Молодец! Значит, я его забираю?
— С чего это ты так решил?
— Что-то мне кажется, друг мой… что все признаки в совокупности указывают на то, что ты все-таки втрескался.
— Знаешь, Сал, в таких случаях говорят: «Когда кажется — креститься надо»!
Фейсал довольно хохочет.
— Сие невозможно ввиду иного вероисповедания. Но я учту. Впрочем, если ты мне скажешь, что это просто очередное твое увлечение… Просто трах, не более… Я поверю твоему слову, Кайл. Только скажи…
Такого он сказать не может. Ник не очередное увлечение. Он и себе-то толком не может объяснить, кем для него является Ники, и уж тем более не может этого сказать Салу. Да и какая к черту разница, лишь бы отделаться от него с этим дебильным спором и получить то, что требуется!
— Забирай «Мазератти»! — шипит Кайл.
— О да! — победный кулак Фейсала Кайлу не видно, но и ликующих интонаций более чем достаточно. — Когда я могу забрать МОЙ «Мазератти»?
— А где МОЙ остров?
— Записывай координаты.
— Сал, только я тебя умоляю — что-нибудь скромное. Без этих ваших дворцов с колоннами, огромными бассейнами и прочего. Скромное бунгало, дежурный набор удобств. Без этого вот пафоса.
— Ничего ты не понимаешь в красивой жизни!
— Не понимаю, — соглашается Кайл. — Мне по-спартански.
— Ладно, — усмехается Сал. — Найду тебе что-нибудь, спартанец. Завтра позвоню, детали обговорим.
— И чтоб никаких камер! А то знаю я тебя — понатыкаете всюду, — спохватывается Кайл.
— Без камер нельзя. Как иначе за безопасностью следить? Но ключ от комнаты с пультом управления камерами будет у тебя.
— И на том спасибо!
Глава 20. Монако. А потом — вон из Монако навстречу неизвестности и горизонту
«Будто знают — игра стоит свеч,
Только б вырваться — выплатят все по счетам.
Ну, а может, он скажет ей речь
На клаксоне, и что у них есть еще там»
*Из разговора автора с персонажами*
— И что мне делать?
— А я почем знаю?
— Но ты же автор!
— А ты — мужик!
Что-то неразборчивое на языке Данте и Петрарки.
— Ну, хоть какие-то идеи у тебя есть? Я в полной растерянности. Подскажи, ты же все-таки автор, это по твоей воле я так вляпался.
— Подсказать? Может, тебе еще дать ключ от квартиры, где деньги лежат?
— Извини, вот сейчас не понял.
— Было бы удивительно, если бы понял…
— Ты какая-то совсем странная, госпожа автор.
— Поговори мне еще!
— Я так понимаю, помощи от тебя не дождешься?
— Правильно понимаешь.
— Значит, буду действовать на свой страх и риск!
— Давно пора.
— Ник! Ник! Ники! Слышишь меня?
В ответ — тишина и чуть слышное посапывание.
— Спишь? Ну, дело твое. Я предупредить хотела. Значит, сюрприз будет.
— Падрон, ну и где ты?! — раздраженно в трубку.
— У тебя за спиной.
И теплое дыхание по шее, и тихий голос прямо в ухо, так что ноги подкашиваются и повернуться сложно. Она опускает руку с ненужным телефоном, все-таки собирается с силами и оборачивается.
Все так же безбожно хорош собой. И неожиданно серьезен. Смотрит изучающе, выжидательно. О чем думает, интересно?
Как же он жил целый месяц, не видя ее? Так стосковался по ее лицу, по этим огромным голубым глазам, по растрепанным волосам, которые отросли почти до плеч и в них нестерпимо хочется запустить пальцы. Смотрит жадно, не замечая, как сжимает от волнения кулаки. И забывая, что надо что-то сказать. И она молчит и тоже неотрывно смотрит на него. Но говорить что-то надо.
— Привет, штурман.
— Привет, пилот.
Он уже не ее пилот, но сейчас это не важно.