По тропинке Эмма добралась до улицы и, вырвавшись из грязи и корней, теперь, когда никакие препятствия не стояли у неё на пути, стала двигать руками и ногами быстрее. Капли дождя падали с неба и разбивались о её лицо, смешиваясь со слезами, скользившими по щекам. Её ступни шлёпали по мостовой, грудь горела, подавляя всхлипы, но она по-прежнему бежала. Бежала до тех пор, пока гравий подъездной дороги не захрустел у неё под ногами. До тех пор, пока её не окутали тени, окружавшие дом.
Эмма, споткнувшись о порог, влетела в гараж-косая-черта-спальня, захлопнула за собой входную дверь и прислонилась к ней, пытаясь восстановить дыхание. «Этого не произошло», – подумала она. Её глаза лихорадочно осматривали гараж. Она не знала, в поисках чего. Может быть, места, куда можно было спрятаться, или знака, показывающего, что делать дальше. Это был лишь вопрос времени, когда Райли ворвётся в дверь, чтобы её найти. Она не знала ответов на кучу вопросов, но точно знала, что была не готова вновь оказаться с ним лицом к лицу.
Она схватила одеяло и подушку с кровати и, в первый раз за пять лет, пробралась в дом, чтобы спать на тахте, зная, что Райли не последует за ней внутрь. Остальные члены семьи спали или, по крайней мере, закрыли на ночь двери в свои спальни, так что ей не нужно было формулировать причину своих действий. Она вытянулась на тахте и взглянула на тёмный потолок. Её пульс зашкаливал.
Райли поцеловал её.
Она поцеловала его в ответ!
Эмма закрыла лицо руками, пытаясь упорядочить мысли, но ничего не вышло. Она видела, как его лицо наклонялось всё ближе и ближе, чувствовала его губы на своих губах. И что теперь? Они не могли просто взять и вернуться к тому, что было вчера. Поцелуй был серьёзной брешью в их дружеских отношениях.
Было бы не так плохо, если бы они поцеловались и осознали, что между ними ничего не было. Но Эмма и без других понимала, что в их поцелуе было слишком много того, что невозможно забыть.
Эмма отказывалась позволить её векам сомкнуться. Утро наступит достаточно скоро, и ей не нужно было ускорять этот процесс сном. Она не знала, что принесёт ей завтрашний день. Если вообще хотела знать. Никакое из произошедших в этом году событий не было запланировано. В её жизни ничто не шло по плану. Райли был её другом. Он не должен был целовать её и пускать её жизнь под откос. Особенно сейчас, когда у них было ещё столько времени, чтобы провести его вместе, прежде чем он покинет её навсегда.
Райли.
Она не выживет без него. Конечно, он будет приезжать из колледжа домой на выходные и навещать её, но всё уже будет не так, как раньше. Она знала, что они вряд ли станут преданными друзьями по переписке или по телефону, и последнее, что им было нужно, – это нависший между ними поцелуй. Он заслуживал жить своей жизнью, не чувствуя себя обязанным остаться её другом и не испытывая жалость к бедной девчонке, которую он оставит позади.
Она напряглась, её глаза горели. Как бы сильно она ни старалась сдержать слёзы, они только больше наводняли её очи. Огромные, объёмные, дурацкие девчачьи слёзы скользили по её щекам, и каждую она проклинала. Чем больше она их вытирала, тем быстрее они текли. У неё не было другого выбора, кроме как уткнуться в подушку и впервые за много лет заплакать.
* * * *
Короткий фрагмент сна с образами Райли и поцелуя был мучительным для Эммы, но всё исчезло, когда её пинками вернул к действительности Лэнс. Жестоко.
Дезориентированная, она выпрямилась, как стрела. Почему она спала на тахте?
– Шевелись, – зарычал Лэнс.
Она подняла глаза на брата, и воспоминания о событиях прошлой ночи вновь нахлынули на неё.
– Иди прочь, – сказала она еле слышно, плюхнувшись на подушку и спрятав голову под одеяло. Её привлекало не возвращение в сон, а возможность не двигаться и не дать Лэнсу удовлетворения выгнать её с тахты. Всё, чего она хотела, – свернуться клубком и позволить следующим десяти годам пройти мимо.
Эмма услышала ворчание и почувствовала, как тахта наклонилась вперёд. Следующее, что она осознала, – это то, что приземлилась с глухим стуком на пол. Лэнс перепрыгнул через спинку тахты и лёг, вытянувшись так, что для неё места не осталось. Он повернулся к телевизору и прислонил коробку с пончиками к животу.