Он смотрел на неё, наклонив голову набок и приподняв брови.
– Не хочешь сказать почему?
Настойчивость. Когда она появлялась, терпение становилось не самым сильным его качеством.
– Здесь не о чем разговаривать, – ответила она. – Мне просто нечего было сказать.
Это было правдой. Хотя миллион мыслей роился в её голове, она отказывалась пытаться подыскать слова, чтобы выразить их.
Он оттолкнулся от стены и подошёл к ней.
– Давай, Эм. Поговори со мной.
– О чём?
– О том, что с тобой происходит, – он повышал голос, словно пытаясь побороть возникающее чувство фрустрации.
Она бросила мяч на пол.
– Ничего со мной не происходит.
– Правда? – Райли что-то знал. Его тон указывал на то, что он давал ей возможность сказать правду и быть с ним честной. Он знал, что она что-то скрывает, но она не хотела уступать. Она не хотела ничем с ним делиться. Ей было нечем с ним поделиться.
– Да, правда, – подтвердила она.
Он кивнул, не соглашаясь с ней.
– Тогда объясни мне, почему ты отменила занятия с Эшли, Шайло и Пэйтон.
Эмма напряглась.
– Как ты об этом узнал? – она сделала всё, чтобы скрыть это от него, зная, что он не одобрит. Учить девчонок играть в баскетбол, не было номером один в списке её приоритетов в данный момент.
– Эшли подошла ко мне и спросила, что с тобой не так. Она сообщила, что на тренировках ты просто делаешь вид, что играешь. И совершенно не проводишь времени с ними, – он положил руки на пояс, словно пытаясь сказать, что ждал ответов. – Так как ты мне ни о чём не поведала, я не знал, что сказать. Я сказал, что тебе нужно побыть одной.
Почему Эмме казалось, что весь мир лез в её дела? Сначала тренер, потом Эшли и теперь Райли. Где была черта, отделяющая её от других?
– Пустяки.
Он стоял напротив неё, скрестив руки и сверля её горящими глазами.
– Если бы это были пустяки, ты не прогуливала бы уроки.
– Ты шпионишь за мной? – твёрдо спросила она, парируя ему в тон. Пропуск занятий был совершенно нормальным и здоровым поведением для выпускника старшей школы, особенно для такого, у которого не было будущего.
– Если хочешь, можешь назвать и так, – ответил он. – Или можешь считать это моим беспокойством о тебе.
– Мне не нужно твоё беспокойство. Я в порядке.
Она отвернулась, страстно желая лишь снова оказаться в плену молчания. Было лучше погрузиться в плохие воспоминания о прошлой жизни, чем накопить новые с единственным человеком, потерю которого она не смогла бы пережить. Она не хотела ни его сострадания, ни его заботы. Она хотела его дружбу, не связанную обязательствами.
– В порядке, – повторил он.
– Да, в порядке, – подчеркнула она.
– Нет, не в порядке. Ты работала слишком упорно и зашла слишком далеко, чтобы сейчас сдаться лишь из-за глупостей, которые наговорил тебе брат.
Она развернулась к нему лицом, сжав руки в кулаки. Её лицо горело, пока вылетали слова.
– Скажи мне, хоть что-то из того, что он наговорил, было неправдой? Не имеет значения, что я делаю. Я всегда останусь ни на что не годной.
Райли сделал два шага по направлению к ней и обхватил её голову руками, чтобы она не смогла отвести взгляд.
– Неправда, – твёрдо сказал он. – Ты умная, красивая, сильная и...
Её грудь сжималась с каждым сказанным им словом. Она освободилась от его хватки. Слёзы лились рекой из её глаз.
– Тогда из-за чего ушла моя мама? – она задыхалась. – Почему мой собственный отец ненавидит меня?
– Это не так.
– Наоборот, – сказала она, качая головой и глотая слёзы. Ей не нужна была его ложь и приукрашенная картина её жалкой жизни, щадящие её чувства. Она больше не была ребёнком.
– Ты слышал, что сказал Лэнс, и видел взгляд моего отца. Ты не знаешь, каково это – смотреть на их лица каждый день и знать, что они презирают тебя. Ты не знаешь, каково это – чувствовать себя покинутой матерью, единственным человеком, который должен любить тебя безо всяких условий. Ты не знаешь, каково это, когда тебя защищает твой лучший друг, потому что о тебе больше никто не заботится, – она неуверенно испустила вздох поражения. Ещё две секунды и её тело бы рухнуло. – Я устала быть твоей убогой подругой.
– Когда ты это поймёшь? – сказал он спокойно и твёрдо. – Неважно, что говорят люди. Это не так. Я не жалею тебя. Я о тебе забочусь. Есть разница.
Она хотела верить ему, хотела понять, что их дружба была настоящей, но почему он был единственным человеком, который её не презирал?