Ее убийственное выражение вскоре сменилось страхом, когда она посмотрела на Аида.
— Ты помогла Сизифу сбежать из Подземного мира, — сказал он. Он едва сдерживал дрожь в голосе, когда говорил, настолько острым был гнев.
— Ты хоть представляешь, чем я пожертвовал, чтобы заковать его в цепи?
Он даровал Тесею благосклонность. Он потерял контроль, и от этой мысли в груди у него словно образовалась пропасть, расколотая и сочащаяся. Это была принесенная им жертва, которая теперь ничего не стоила.
— Аид, я…
— Не произноси мое имя! — прорычал он, делая шаг к ней. Вся комната содрогнулась.
Минфа зашаркала прочь, ее глаза расширились.
Она была права, что боялась его. Обычно, когда он приводил людей к себе для наказания, у него было представление о том, как он будет проводить казнь, но не в этот момент. В этот момент все было возможно. Эта нимфа думала, что ей знакомы все эмоции, связанные с гневом, потерей и горем. Аид покажет ей обратное.
— Я могу объяснить…
— Была ли твоя ревность настолько сильной, что ослепила вас от твоей верности?
— Я всегда была верна только тебе!
Глаза Минфы вспыхнули, как неземной огонь.
— Ложь!
Вкус был горьким, и он сплюнул, прежде чем заговорить.
— Ты верна только себе.
— Я любила тебя!
Ее крик был гортанным, настоящим и жестоким.
— Я любила тебя, а все, о чем ты заботился, — это твоя самозваная королева!
Аид зарычал. Персефона не была самозванкой. Настоящая самозванка был перед ним, потому что, если бы она когда-либо любила его, она бы никогда не помогла Сизифу сбежать.
— Ты выставлял ее напоказ передо мной, разрушая меня, отчитывая меня, насмехаясь надо мной. Ты заслуживаешь того, чтобы увидеть, как распутывается твоя Судьба. Я надеюсь, что Сизиф потянет за ниточку.
Наступила тишина.
Итак, она поняла половину уравнения, ту часть, где Судьба угрожала разрушить его будущее с Персефоной, если Сизиф не будет схвачен. Это была информация, которую она, вероятно, получила во время шпионажа. Что ж, она больше не будет шпионить. Не для него.
— Если это действительно то, что ты чувствуешь, тогда тебе нет места в Подземном мире.
У Минфы отвисла челюсть.
— Но это мой дом, — сказала она дрожащими губами.
— Больше нет.
Его слова были холодны.
Нимфа сглотнула.
— Куда я пойду?
Он не знал; она никогда не существовала за пределами царства Аида, даже в Верхнем Мире. Ее единственными связями были его связи, и они испарятся в тот момент, когда просочится информация о ее изгнании. Никто не стал бы помогать ей, потому что они не захотели бы бросить ему вызов.
— Это не моя забота. Минфа, ты немедленно изгнана из моего королевства. Если ты попытаешься ступить сюда еще раз, я не проявлю милосердия.
Магия Аида сомкнулась вокруг нее, и она исчезла из виду. На мгновение воцарилась тишина, а затем он заговорил.
— Гермес, распространи слух, что я готов заключить сделку с Сизифом. Если он хочет вечности, ему нужно только прийти в Невернайт и запросить контракт.
Вечная жизнь не была чем-то, что Аид мог даровать без жертв, и требовала такой же платы — душа за душу. Это означало бы, что если бы он проиграл, Судьба забрала бы жизнь бога.
Он играл в игру — игру судьбы.
— Я так полагаю, это не может подождать до утра? — спросил Гермес, и когда Аид посмотрел на него, бог нервно рассмеялся.
— Я имею в виду, уже занимаюсь этим, милорд.
Он исчез.
— Не надо…
— Говорить, что я предупреждала тебя? — спросила Геката. — Я слишком долго ждала этого момента. Я говорила тебе позволить мне отравить ее, а перед этим я сказала тебе понизить ее в должности, а перед этим я сказала тебе никогда с ней не спать.
Аид опустился на свой трон. Внезапно он почувствовал себя измученным, и когда он заговорил, его голос был напряженным и тихим.
— У меня достаточно сожалений, Геката, — сказал он.
Богиня ничего не сказала, и через несколько секунд она тихо исчезла.
Он недолго пробыл в одиночестве, когда Персефона вошла в тронный зал, прислонившись к двери, когда та закрылась за ней.
Она выглядела сонной и красивой, одетая в белую ночную рубашку и халат в тон. Ее волосы были растрепаны и ниспадали золотыми волнами на спину. Ее присутствие придало ему сил выпрямиться.
— Почему ты не спишь, моя дорогая? — спросил он.
— Тебя не было, — сказала она, приближаясь. Она устроилась у него на коленях, закинув ноги на его, ее руки запутались в его одежде. Она глубоко вздохнула и уткнулась ему в грудь.