Персефона потянулась за своей ночной рубашкой и натянула ее через голову, прикрываясь как можно быстрее.
— Как ты смеешь.
Голос Деметры дрожал, ее рот скривился от ярости.
Аид остался сидеть на кровати, его тело было напряжено, готовый наброситься при малейшем намеке на нападение.
— Как давно? — потребовала Деметра.
Месяцы, хотел сказать Аид, потому что знал, что это вызовет недовольство Богини Урожая, но одно дело — принять гнев Деметры на себя, и совсем другое — наблюдать, как Персефона страдает от этого.
— Это действительно не твое дело, мама, — отрезала Персефона.
— Ты забываешь свое место, дочь.
— И ты забываешь о моем возрасте. Я не ребенок!
— Ты мой ребенок, и ты предала мое доверие.
Магия Деметры собиралась вокруг нее подобно вихрю. Аид знал, что богиня готовится телепортировать свою дочь, и хотя он оставался на взводе, он не боялся. Деметра не могла отнять у него Персефону, пока у них была сделка. И все же, видя, как Персефона отчаянно переводит взгляд с него на свою мать, его сердце разрывалось.
— Нет, мама!
— Ты больше не будешь жить этой позорной, смертной жизнью!
Персефона закрыла глаза, и он обнаружил, что разрывается между вмешательством и желанием увидеть, как Персефона отреагирует. Прими свою силу, подумал он. Это было идеальное время, так как она была защищена его меткой.
Я знаю, что сила борется внутри тебя.
Но она этого не сделала.
Магия Деметры достигла кульминации, и Персефона оставалась неподвижной, с закрытыми глазами, принимая наказание своей матери, как пешка в игре.
За исключением того, что, когда Деметра щелкнула пальцами, ничего не произошло. Ее лицо вытянулось, колеблясь между шоком и гневом, взгляд, наконец, упал на золотую манжету, которую Персефона носила, чтобы скрыть доказательства их сделки.
Деметра сорвала браслет с ее запястья, схватив ее за руку. Аид почувствовал свою магию. Он будет сражаться с богиней за свою возлюбленную. Он убьет ее, если она оставит след.
— Что ты сделал? — потребовала Деметра, устремив на него свой свирепый и полный ненависти взгляд.
— Не прикасайся ко мне!
Персефона попыталась вырваться из хватки матери, но ногти Деметры впились ей в кожу, и она закричала.
— Отпусти ее, Деметра.
Аид говорил тихо, но его гнев был острым.
— Не смей указывать мне, что делать с моей дочерью!
Аид щелкнул пальцами, и он внезапно оделся, поднявшись во весь рост. Его сила собралась вокруг него, невидимая, но ощутимый вес, который, как он знал, Деметра могла ощутить. Она отпустила Персефону, которая отступила в другой конец комнаты.
— У нас с твоей дочерью контракт. Она останется, пока не выполнит его.
— Нет.
Деметра посмотрела на Персефону.
— Ты уберёшь свою метку. Убери это, Аид!
— Контракт должен быть выполнен, Деметра. Так велит Судьба.
Однажды она попыталась обмануть Судьбу; она не смогла сделать это снова.
Богиня Урожая свирепо посмотрела на Персефону.
— Как ты могла?
— Как я могла? Не то чтобы я хотела, чтобы это случилось, мама!
Он вздрогнул, не в силах скрыть воздействие ее слов. Он прекрасно понимал, что она просто говорит правду, которую он уже хорошо знал. Персефона не хотела этой сделки, и хотя это не означало, что она не хотела его, он не мог отделаться от мысли, что с окончанием их контракта придёт конец и им самим.
— Неужели? Я предупреждала тебя о нем! Я предупреждала тебя держаться подальше от богов!
— И тем самым ты бросила меня на произвол судьбы.
Предупреждения только посеяли семя интриги, чему Деметра должна была научиться после стольких лет существования, но она, как и многие боги, пала жертвой предположений смертных.
— Так ты винишь меня? Когда все, что я делала, это пыталась защитить тебя? Что ж, очень скоро ты увидишь правду, доч.
Если бы Деметра пыталась защитить Персефону, она бы не препятствовала проявлению ее сил. Деметра сделала свою дочь созависимой, гарантируя, что она всегда будет нуждаться в ней — нуждаться в ком-то, чтобы выжить. Аид ненавидел это, и он надеялся, что к концу этого, прежде чем их контракт будет заключен, ее силы проявятся.
Это желание усилилось, когда он увидел, как Деметра лишила Персефону ее благосклонности, обнажив ее Божественный облик. Богиня не была нежной, вырвав магию с такой силой, что Персефона упала на колени, задыхаясь.