Он мог бы бросить ей вызов, чтобы она отрицала свою заинтересованность, если бы Богиня Колдовства не была здесь и не направлялась прямо к нему.
— Ты же знаешь, что они никогда не ведут себя со мной хорошо после того, как ты их балуешь, — говорила она, протягивая руки в направлении, где исчезли Цербер, Тифон и Ортрус. Ее жалоба была шутливой, главным образом потому, что все трое были готовы выслушать ее, особенно если им было приказано вернуться к своему заданию.
Он ухмыльнулся.
— Они становятся ленивыми под твоей опекой, Геката.
И толстыми. Ей нравилось кормить их.
Взгляд Аида скользнул к Персефоне.
— Я вижу, ты встретила Богиню Весны.
Он не упустил из виду, как она напряглась при этом звании.
— Да, и ей очень повезло, что я это сделала, — сказала Геката, сверкая глазами. — Как ты мог не предупредить ее, чтобы она держалась подальше от Леты!
Его взгляд метнулся к Персефоне, которая изо всех сил старалась не улыбаться. Казалось, ей нравилось слушать, как Геката ругает его, но Геката была права, он должен был предупредить ее, чтобы она не приближалась ни к одной из рек в Подземном мире. Леты, в частности, была могущественна, вытягивая воспоминания из душ, как воздух.
Что бы он сделал, если бы она прикоснулась к ней? Пила из неё? Он отогнал эти мысли прочь.
— Кажется, я должен перед вами извиниться, леди Персефона.
Она была удивлена. Возможно, она не ожидала, что он извинится, но она уставилась на него своими огненно-изумрудными глазами и приоткрытыми губами, и он почувствовал, что его желание к ней возобновилось.
Затем прозвучал Рог Тартара, и они с Гекатой повернулись в его направлении.
— Меня вызывают, — сказала Геката.
— Вызывают? — спросила Персефона.
— Судьям нужен мой совет.
Судьи, Минос, Радамант и Эак, часто вызывали Гекату, чтобы приговорить определенные души к вечному наказанию, в основном тех, кто совершил преступления против женщин.
— Моя дорогая, — сказала Геката Персефоне, — позови в следующий раз, когда окажешься в Подземном мире. Мы вернемся в Асфодель.
— С удовольствием, — сказала Персефона с улыбкой, и это заставило сердце Аида биться сильнее.
Ей нравилось проводить время с душами. Хорошо.
Когда они остались одни, Персефона повернулась к Аиду.
— Зачем судьям понадобился совет Гекаты?
Он склонил голову набок, заинтересованный ее требовательным тоном, и ответил:
— Геката — Владычица Тартара и особенно хороша в определении наказаний для нечестивых.
— Где находится Тартар?
— Я бы сказал тебе, если бы был уверен, что ты воспользуешься этим знанием, чтобы избежать его.
Но, учитывая ее историю, он не доверял ей.
— Думаешь, я хочу посетить твою камеру пыток?
— Думаю, тебе любопытно и не терпится доказать, что я именно такой, каким меня считает мир, — бог, которого следует бояться.
Все это, вероятно, подтвердилось бы, если бы она нашла дорогу в его вечную камеру пыток.
Она бросила на него вызывающий взгляд.
— Ты боишься, что я напишу о том, что вижу.
Это заставило его усмехнуться.
— Страх — не то слово, милая.
Он боялся за ее безопасность. Он боялся ее предположений.
Она закатила глаза.
— Конечно, ты ничего не боишься.
«О, дорогая, ты ничего не знаешь», — подумал он, протягивая руку, чтобы сорвать цветок с ее волос. Он покрутил стебель между пальцами и спросил:
— Тебе понравился Асфодель?
Она улыбнулась, и от ее искренности у него перехватило дыхание.
— Твои души…они кажутся такими счастливыми.
— Удивлена?
— Ну, ты точно не известен своей добротой.
Губы Аида сжались.
— Я не известен своей добротой к смертным. Есть разница.
— Так вот почему ты играешь в игры с их жизнями?
Он изучал ее, расстроенный ее вопросом и тем, как она его задала — как будто она забыла, что смертные приходят к нему, чтобы торговаться, а не наоборот.
— Помнится, я советовал больше не задавать вопросов.
Манящие губы Персефоны приоткрылись.
— Ты же не серьезно.
— Серьёзен как мертвец.
— Но… как я узнаю тебя получше?
Уголок его рта приподнялся.
— Ты хочешь узнать меня получше?
Она отвела взгляд, сверкая глазами.
— Меня заставляют проводить здесь время, верно? Разве я не должен получше узнать своего надзирателя?