ГЛАВА XXIV
БАЛ ВОЗНЕСЕНИЯ
Аид телепортировался в Подземный мир. Его первой остановкой был коттедж Гекаты, где он застал богиню готовящейся к вечеру. Она была похожа на луну, окутанную серебром, ее абажуры вплетали соответствующие звезды в ее темные волосы.
— Аид, — сказала Геката. — Как прошел совет?
Он не часто высказывался, но чувствовал необходимость рассказать о своем пребывании в Олимпии.
— Зевс дорого заплатит за свои комментарии о женщинах, — сказала Геката, когда Аид закончил.
У него не было сомнений. Геката не боялась наказывать богов. Она делала это много раз и разными способами, от постановки ловушек до проклятий и отмены победы драгоценного героя. Ее гнев был настоящим и смертельным, когда ее под.
— Я беспокоюсь, что его внимание переключится на Персефону, — сказал Аид.
Глаза Гекаты мерцали, как угли.
— Если это произойдет, она сможет защитить себя.
Аид вопросительно посмотрел на богиню.
— Как?
— Она тебе не сказала? В ту ночь, когда у вас был… эм.
Она сделала паузу, и Аид свирепо посмотрел на нее. Он знал, что она собиралась сказать. В ночь после того, как они занялись сексом.
— На следующий день после Олимпийского бала она впервые почувствовала жизнь. Она смогла чувствовать свою магию.
Аид позволил словам Гекаты проникнуть в его сознание. Персефона почувствовала свою магию. Он знал, что, возможно, ее силы начнут пробуждаться, но он не ожидал, что это произойдет так быстро. Это означало, что Персефона приняла его поклонение, что она чувствовала себя сильной и достойной, пока они занимались любовью.
Это означало, что она доверяла ему.
Осознание этого заставило его грудь раздуться, и это сделало слова Деметры еще более угрожающими, но когда Аид высказал это Гекате, богиня просто улыбнулась.
— Верь в свою богиню, Аид. Разве она уже не выбрала тебя?
***
Аид недолго оставался с Гекатой. Ему не терпелось увидеть Персефону. Это звучало странно, но ему было любопытно наблюдать за переменой в ней. Изменит ли ее способность чувствовать жизнь то, как она думает о себе и своей Божественной крови? Он подумал о том, когда он встретил ее. Это было похоже на то, что она возмущалась тем, кем она была, как будто она чувствовала себя меньшей богиней, потому что не могла призвать свою силу. Сила, которая не возникла из-за того, что она была спрятана всю свою жизнь.
Аид сжал кулаки при этой мысли. Деметра позволила ей поверить, что она бессильна, она наблюдала, как Персефона вращалась по спирали, увеличивая дистанцию между собой и своей Божественностью, пока больше не перестала считать себя таковой.
И все же она была самой богоподобной из всех них.
Первое, что он заметил, когда появился в Апартаментах королевы — апартаментах, которые однажды будут принадлежать ей, — был ее запах. От нее пахло сладкой ванилью и земляной лавандой. Их глаза встретились в зеркале, и как только она начала поворачиваться к нему, он остановил ее.
— Не двигайся. Дай мне посмотреть на тебя.
Она замерла.
Это было упражнение в контроле, потому что все, что Аид хотел сделать, это быть рядом с ней, и все же он сохранял дистанцию и медленно обходил ее по кругу, смакуя каждую деталь. Она была одета в золото, цвет власти. Ткань была подобна воде, стекающей по ее коже, и касалась ее во всех местах, где Аид хотел бы, чтобы его руки могли быть, и под этой тонкой тканью он заметил, как ее соски затвердели, превратившись в тугие пики. Подойдя к ней сзади, он обхватил ее рукой за талию и притянул к себе, встретившись с ней взглядом в зеркале.
— Отбрось свою маскировку.
Ее глаза слегка расширились.
— Почему?
— Потому что я хочу тебя видеть, — сказал он. Он почувствовал, как она напряглась под ним. Это было как в ночь после Ля Роуз, когда она прижимала эти простыни к груди, как щит, которым она защищалась от его взгляда. Он потянулся своей собственной магией, лаская ее, и почувствовал, как она открылась ему. Он приблизил рот к ее уху, все еще поддерживая зрительный контакт. — Позволь мне увидеть тебя.
Она закрыла глаза, когда ее чары ускользнули, и Аид наблюдал, как она преображается. Она была всем. Она была всем в любой форме, но было что-то вдохновляющее в том, как она принимала свою Божественность. Это было прекрасно. Прямо сейчас это казалось интимным.