Это означало бы, что она должна быть уязвимой, что Афродита, богиня и воительница, презирала.
Он понял. Вызов Афродиты заставил его признать свою собственную уязвимость, свои слабости. Он нахмурился при мысли о том, чтобы найти кого-то, кто хотел бы нести его позор, его грехи, его злобу, но если он потерпит неудачу, вмешается Судьба, и он знал, что они потребуют, если он вернет Бэзила в страну живых.
Душа за душу.
Кто-то должен был бы умереть, и у него не было бы права голоса в выборе жертвы Судьбы.
Эта мысль заставила его тело напрячься, еще одна нить добавится к другим, портившим его кожу. Он ненавидел это, но такова была цена поддержания равновесия в мире.
Запах вывел его из задумчивости и заставил задуматься. Запах был знакомым — полевые цветы, одновременно горькие и сладкие.
Деметра, подумал он.
Имя Богини Плодородия было горьким на его языке. У Деметры было мало страстей в жизни, но одной из них была ее ненависть к Богу Мертвых.
Он снова вдохнул, вдыхая аромат глубже. Что-то в этом было не так. К знакомому аромату примешивалась сладость ванили и мягкая травяная нотка лаванды. Может быть, смертный? Кто-то, пользующийся благосклонностью богини?
Запах вывел его из темноты, в которой он задержался, к краю балкона, где он оглядел толпу и сразу же нашел ее.
Девушка, пахнущая ванилью, лавандой и его врагом, сидела на краю одного из его диванов в розовом платье, которое давало волю воображению. Ему нравилось, как ее волосы вились, падая светящимися волнами на спину. Его пальцы чешутся прикоснуться к ней, потянуть за нее, пока ее голова не откинется назад и она не посмотрит ему в глаза.
Посмотри на меня, приказал он, отчаянно желая увидеть ее лицо.
Казалось, она смотрела куда угодно, прежде чем ее взгляд остановился на нем. Его рука крепче сжала бокал, другая вцепилась в перила балкона.
Она была красива — пышные губы, высокие скулы и глаза, зеленые, как новая весна. Сначала выражение ее лица было испуганным, глаза слегка расширились, превратившись во что-то свирепое и страстное, когда ее взгляд скользнул по его лицу и фигуре.
«Она твоя», — эхом отозвался голос в его голове, и что-то внутри него оборвалось. Заявить на нее права.
Команда была дикой. Ему пришлось стиснуть зубы, чтобы не подчиниться, и он подумал, что стакан в его руке может разбиться от того, что он слишком крепко сжимал его. Желание утащить ее в Подземный мир было сильным, как заклинание. Он никогда не считал себя таким слабым, но его сдержанность была тонкой, оборванной нитью.
Как он мог так сильно хотеть эту девушку? Что это было за неестественное притяжение? Он пристально посмотрел на нее, ища причину, и осознал, что не он один ощущает последствия их связи. Она ерзала под его пристальным взглядом, ее грудь поднималась и опускалась, когда дыхание сбивалось, ее кожа становилась довольно розовой, и у него мелькнула мысль, что он хотел бы проследить за этим румянцем своими губами.
Он бы все отдал, чтобы узнать, о чем она думает.
Он был так поглощен своими непристойными мыслями, что не почувствовал, как кто-то приблизился, пока руки не обвились вокруг его талии. Он отреагировал быстро, вцепившись в руки, которые держали его, и повернулся лицом к Минфе.
— Отвлеклись, милорд? — она замурлыкала, забавляясь.
— Минфа, — рявкнул он, отпуская ее руки. — Чего ты хочешь?
Он был расстроен тем, что его прервали, но в то же время благодарен. Если бы он еще немного смотрел на девушку, то мог бы покинуть свое место на балконе и подойти к ней.
— Уже нацелился на свою добычу? — спросила она.
На мгновение Аид не понял ее комментария, а затем уловил связь. Минфа предположила, что он искал потенциального любовного интереса, кого-то, кто мог бы помочь ему выполнить сделку Афродиты.
— Опять подслушиваешь в тени, Минфа?
Нимфа пожала плечом. — Это то, что я делаю.
— Ты шпионишь для меня, — сказал он. — Не на меня.
— Как еще я должна уберечь тебя от неприятностей?
Он фыркнул. — Мне миллионы лет. Я могу сам о себе позаботиться.
— Так вот как ты заключил сделку с Афродитой?
Он прищурился, затем поднял свой стакан.
— Разве я не говорил тебе, что сегодня вечером мой стакан не должен быть пустым?
Она одарила его своей лучшей улыбкой, которая говорила «пошёл ты» и поклонилась. — Сию минуту, милорд.
Он убедился, что Минфа больше не находится в пределах видимости, прежде чем снова уставиться в пол. Девушка повернулась к своим друзьям.