— Если ты просишь подтверждения того, что я верну его скот, то да.
Аид сделал паузу.
— В свое время.
Зевс вздохнул.
— Гелиос может угрожать тьме сколько угодно, но он забывает, что я и есть тьма. Она отвечает мне.
Зевсу нечего было на это сказать. Он сделал глоток и прополоскал алкоголь во рту, прежде чем сказать:
— Хорошо, но если дело дойдет до битвы, я не буду вмешиваться.
— Я был бы оскорблен, если бы ты это сделал, — ответил Аид.
Он осушил предложенный Зевсом напиток и со щелчком поставил стакан на стол, собираясь уходить.
— Расскажи мне об этой девушке, которая вскружила тебе голову.
Аид замер.
— Я всё сказал на балу, и добавить больше нечего.
— Я не верю, что это так, — сказал он. — Если бы это был любой другой смертный, ты искал бы возмездия за то, что она сказала. Вместо этого ты развлекаешь ее, посвящаешь ей целое гребаное здание.
— У нее были веские аргументы, — заявил Аид, готовый уйти.
— И она привлекла твое внимание. Признай это, брат!
Аид не признал.
— Бах! Я не должен ожидать, что ты будешь уязвим, хотя я действительно желаю тебе счастья.
Аид поднял брови.
— Запомни эти слова, брат.
«Ты не долго будешь так думать», — подумал он.
— Поэтому, я считаю своим долгом предупредить тебя об обмане женщин, смертных в частности.
— Говорит бог, который соблазняет женщин в виде животных.
— Это не было обманом. Я не мог приблизиться к ним в своей Божественной форме, поскольку это форма, которую простые смертные не могут по-настоящему постичь.
«И все же ни у кого из нас нет такой же проблемы»- подумал Аид.
— Ты замаскировался, потому что они уже отвергли тебя, — возразил Аид. — Не пытайся лгать мне, младший брат. Мы оба знаем, что это бесполезно.
Губы Зевса сжались, глаза сузились.
— Женщины хотят только одного, Аид, и это власть.
Аид не сомневался, что это была одна из нескольких вещей, которых хотели женщины, и среди них свобода существовать, не беспокоясь о хищниках вроде Зевса.
— Возможно, ты боишься женщин, находящихся у власти, из-за того, как ты используешь свою власть — для изнасилования, жестокого обращения и пыток.
Этот разговор прошел не так, как ожидал Зевс, но Аид не хотел слышать, как его брат плохо отзывается о женщинах.
Он отвернулся от него и вышел из его кабинета. Выйдя наружу, он оказался во внутреннем дворе, открытом небу. Через центр прорезана дорожка, по бокам которой стоят мраморные статуи нимф. В центре был простой фонтан в форме шестиугольника. Когда Аид начал спускаться по дорожке, его остановила Деметра, которая вышла из-за одной из колонн, окаймлявших двор.
Она была полна ненависти к нему, которая скопилась в ее глазах, делая их мутного цвета, как вода в болоте. Аид знал, что это противостояние произойдет. Хотя Деметра не знала о присутствии своей дочери на торжественном балу, она знала, что Аид говорил о ней, когда произносил свою речь, и теперь это преследовало ее. Она, вероятно, заново переживала это в каждой газете, в каждом журнале, на каждой новостной станции. Она даже не смогла избежать знания на совете. Вполне возможно, это была лучшая пытка, которую когда-либо применял Аид.
— Держись подальше от моей дочери, Аид.
Ее голос был ровным, но угрожающим. Это был голос, который она использовала, чтобы вселять страх в сердца своих нимф и проклинать смертных.
Но это доставляло Аиду только удовольствие.
— В чем дело, Деметра? — он бросил вызов. — Боишься Судьбы?
Его слова были признанием. Они сказали, что он знает о пророчестве.
— Если ты действительно заботишься о ней, как ты так публично заявляешь, тогда оставь ее, — сказала Деметра. — Она может потерять все, если ты этого не сделаешь.
— И это действия кого-то, кто заботится о ней? — спросил Аид
Деметра шагнула к нему, ее голос дрожал.
— Я делаю это, потому что мне не все равно! Ты не подойдёшь моей дочери.
— Я думаю, она бы не согласилась.
Деметра сверкнула глазами и через мгновение, смеясь, отступила назад.
— Моя дочь никогда бы не предала меня.
У Аида возникло ощущение, что Деметра только пыталась убедить в этом саму себя.
— Она никогда бы не выбрала тебя, вместо меня.
— Тогда тебе нечего бояться, — сказал Аид.
За исключением того, что ей было чего бояться, потому что Персефона уже предала Деметру. Она предавала ее каждый раз, когда приходила в Невернайт, каждый раз, когда их губы встречались, каждый раз, когда она прижималась ртом к его члену, раздвигала ноги и позволяла ему попробовать ее на вкус. Персефона предавала Деметру каждый раз, когда они встречались, называя друг друга по именам, и именно эта мысль заставляла его улыбаться, когда он исчезал с территории Олимпии.