— Да. Ты прав.
Тут они увидели повариху, которая выносила мешок с мусором.
— Скажите, любезнейшая, кто из ваших сделал такую прелесть?
— Юноша у нас работал, Такар, любил придумывать такие вещи, вот и оставил в подарок графине, когда уезжал к невесте в другое королевство. Говорят, пару свою нашел.
— Вот я простофиля, — схватился за голову Вилен. — Скажите, любезнейшая, а в последнее время кто-нибудь уходил от графини?
— Только один — Рофим Седус. Уволился, говорил, что переехать хочет, поэтому ушел.
— Давно это было?
— Месяца три прошло.
— А как он был близок к графине?
— Когда наш секретарь куда-то отлучался по делам графини, то обычно его обязанности переходили в его руки.
— Ясно, — произнес Треч. — Вилен, пошли к графине.
Зайдя в гостиную, они увидели госпожу Скитан, о чем-то рассуждающую со своей экономкой.
— Извините, графиня, если помешали, но что вы можете сказать по поводу уволившегося Рофима Седуса?
— Работник как работник. Когда не было Огаса, то есть моего секретаря, то он по некоторым вопросам заменял его.
— А по поводу ваших драгоценностей он был в курсе?
— Конечно, и не раз убирал их сам в ларец. Я доверяла ему. Он был всегда чрезвычайно дисциплинирован, кроток и смирен.
— То есть, вы хотите сказать, он знал, как ларец открывается?
— Конечно знал, раз убирал драгоценности, — возмущенно дернула плечами женщина. — Я ему полностью доверяла. Жаль, что он ушел.
— А вы знаете, где он живет?
— Норис, скажи господам, где живет Рофим.
Попрощавшись, они выехали по адресу, который им сообщила экономка. По дороге они успели перехватить двух стражников.
Маленький дом, стоявший на окраине города, выглядел чистым, хотя палисадник и двор заросли сорняком. Постучавшись в дверь, они, не ожидая разрешения, вошли в дом. На маленькой кухне сидели трое: двое мужчин и женщина.
— Добрый день, — произнес Треч. — Кто из вас Рофим Седус?
Невысокий мужчина с проплешиной на темечке приподнялся.
— Ну я, а кто вы?
— Я глава стражей и зовут меня Треч Янил, а это мои помощники, — показал он на ребят, толкущихся на пороге. — Вы, вероятно, слышали, что у графини пропали драгоценности?
— Откуда, господин Янил? Я как ушел от нее, так и дорогу туда забыл, никого из слуг не видел.
— Место прибыльное, хозяйка добрая, чего не хватало, почему дальше не работали?
— Переезжать собрались, хотели уехать в столицу, там и заработки больше, а ребенок родится — учиться будет где.
— Значит, ничего не слышали.
— Нет.
— Ну нет так нет.
Чувствовал Треч, что врет мужчина, и оставил за домом наблюдателей — тех самых стражей.
Наутро стражи пришли с повинной. Они упустили из виду Рофима, когда он вышел из дома. Вечером он так и не вернулся. Через день группа стражников была у дома подозреваемого.
На кухне сидели супруга Рофима — Камис, ее мать и тот самый мужчина, который в прошлый раз был с ними. Оказалось, что он сапожник, просто снимает у них одну из комнат и ничего про хозяина не знает. Они с ехидством смотрели на Треча и при этом делали обиженные лица, что их семью обвиняют непонятно в чем, что на них хотят повесить кражу драгоценностей. Рассердившись, Треч забрал их с собой и посадил в камеру, чтобы немного подумали о своем поведении.
Первым на допрос попросился тот самый сапожник, снимавший комнату. Он рассказал, что только снимает у них жулье, но про их секреты ничего не знает.
— Поверю на слово, — ответил Треч. — Но скажи мне только одну вещь: сколько ты снимаешь у них комнату и не заметил ли разницы в их жизни за последнее время?
— Я снимаю уже третий месяц, а разницы особо не заметил, если только не считать того, что он жене купил золотые сережки, а у них после его увольнения от графини даже на еду иногда денег не было.
— Когда он уходил, сказал что-нибудь?
— Нет, только сказал, что поедет к какой-то тетке Рисе — и был таков.
— Хорошо, Юрис, освободи сапожника, пусть идет домой.
Когда парень вернулся, он передал слова тюремщика, что пожилой женщине, которую они привезли, стало плохо, и пришлось ей вызвать целителя. Он сказал, что в таких условиях, как в камере, она может не выжить. Немного подумав, Треч решил освободить пожилую женщину, а жену подозреваемого оставить в камере.
Прошли еще сутки, новостей не было. Вновь все встало.