— Ник, что происходит? Почему ты избегаешь моего взгляда? Я сделала что-то не так? — что если он понял? Нет, пожалуйста, нет, я не хочу ругаться. Я не хочу признаваться. Не хочу… Никита тяжело вздыхает и смотрит в окно, после чего ранит меня своими словами если не в сердце, то в спину точно.
— Лисенок, это было ошибкой, ты не должна была так поступать. Мы с тобой едва знакомы, не спорю, у нас взаимное влечение. Я извиняюсь за то, что спровоцировал тебя. Мне искренне жаль, я подонок.
— Я… я не понимаю тебя, было же хорошо и тебе, и мне. Почему ты так говоришь? Я доверяю тебе. Никита, зачем ты так? — говорю я, чуть ли не плача. Мне очень обидно, это все равно, что раздвинуть ноги и быть просто тупо оттраханой, чувствои спользованности настигло меня. Я сглатываю надвигающиеся слезы и хриплю: — Так и скажи, что просто попользовался мной и решил кинуть. Правильно, добился своего, теперь можно и прогонять, и говорить всякие гадости, да? Я ведь девушка, Никита, я не могу воспринимать такое спокойно, не могу выдержать все также стойко, как вы, мужики. Хотя, если честно, иногда вы бываете нытиками похуже нас, — мой голос срывается на крик, и я обхожу Никиту, звук смачной пощечины разлетается по всей комнате, и я добавляю, — говори всегда прямо, но не забывай о том, что когда ты ранишь человека своими словами, он никогда не забудет этого, — Никита ничего не отвечает, он просто молчит. Его лицо не дернулось после удара, он не выразил никаких эмоций на лице, разве что скулы слегка дрогнули. Понимаете, он молчит… значит ему нечего добавить. Что же, я принимаю эту игру, я спокойно могу молчать долгое время. Я спокойно могу молчать, потому что знаю, как это ранит. Похоже, я была слишком резкой, беспощадной и никого не щадящей.
Мне совершенно не нравится, когда люди мямлят и не могут сказать все, как есть. Поверьте, это намного лучше, чем говорить за спиной. Это делает вас сильнее. Конечно, бывают такиеслучаи, когда стоит сказать только часть правды, чтобы не обидеть человека. Но знайте — люди всегда узнают правду, поэтому ее бесполезно скрывать, проблем потом не оберетесь. Я проверяю еду на готовность и иду в ванну, принимаю короткий душ и переодеваюсь в джинсы с майкой, сегодня мне предстояло очередное занятие с Грэсией, на которое я совсем не хотела опаздывать.
Варю кофе и раскладываю еду по тарелкам, пахнет очень даже вкусно, да и на вид ничего. Пробую небольшой кусочек, потом еще и, не удержавшись, стону оттого, насколько вкусно получилось. Этот звук привлекает Никиту и он садится напротив меня. Во время завтрака я стараюсь смотреть хоть куда, но не на моего муженька, я до сих пор надеюсь, что он объяснится. Я так наивна, да? Да, черт возьми, это было слишком жестоко, чем я заслужила такого?! Вот называется и поддавайся страсти, ничего хорошего из этого не выходит. Я молча доедаю и мою за собой посуду, обуваюсь и ухожу навстречу занятиям и Линде. С которой очень сдружилась, она рассказывает все новости о Ване и Наташе, чем очень помогает мне. Ваню я видела пару раз, но мне всегда удавалось оставаться незамеченной. Однако время пряток окончено, сегодня вечером я прошарю весь ноутбук в поисках информации. Уверена, что мои навыки, полученные и доведенные до автоматизма на учебе не пройдут даром.
Мне надоело бояться, прятаться за углом и постоянно озираться по сторонам. Я хочу жить спокойной жизнью и не быть постоянно на нервах. «Смелость и безбашенность- это две черты твоего характера, Алиса, каждая из которых помогает двигаться тебе вперед, несмотря на все страхи» — вспоминаю слова Грэсии и чувствую, как уверенность в том, что я приняла правильно решение, все больше разрастается во мне.
Как обычно, я стучусь в кабинет, и, не дожидаясь ответа, захожу. Но не успеваю поздороваться, как вижу, что напротив Грэсии восседает Наташа. Первое, что мне захотелось сделать, так это дико расхохотаться, после чего можно повыдирать ее фиолетовые волосы. Предательница, влюбленная психопатка. Я говорила уже, что жестокая? Правда, я эту жестокость называю справедливостью.
— Добрый день, Алиса, сейчас я тебе дам листок и ты обрисуешь то, что сейчас творится в твоей душе. Заодно и посмотрим насколько ты стрессоустойчивая, — как ни в чем не бывало говорит Грэсия. Понятное дело, что я умею держать себя в руках! Что эта сучка наговорила ей? Спокойствие, Лиса, только спокойствие, похоже, сегодня все решили проверить твое терпение. Что же, я не сдамся, ни в чем и никогда. Сдержанно улыбаюсь и отвечаю на приветствие Грэсии, попутно посылая убийственный взгляд Наташе. Какое же я получаю удовлетворение, когда вижу, как она буквально съеживается на стуле и торопиться распрощаться с моим врачом! Моим! Какое она вообще имела право приходить? У нее свои мозгоправы есть!
— Тебе не стоило так реагировать, Лиса, — укоряет меня Грэсия, пока я пытаюсь сосредоточиться и нарисовать хоть что-то. Моя душа похожа на комнату с множеством дверей, смотришь на каждую и не знаешь, какую открыть первой. Грустно, не правда ли? Когда ты не понимаешь саму себя, когда ты не можешь разложить все по полочкам. Я не думаю, что хоть один человек в этом мире полностью может охарактеризовать самого себя, ответить за все свои поступки и признать все свои победы и поражения, признаться во лжи. Это было бы слишком идеально. А люди, они все до последнего хороши в одном, но косячат в другом. Это жизнь, друзья, такая суровая штука, в которой изо дня в день нужно бороться, прежде всего, с самим собой.
Именно сейчас, в эту самую минуту, я сдерживаю себя, хотя мне так хочется рассказать все подчистую, пожаловаться, в конце концов, на Никиту. Но разве это правильно? Разве правильно жаловаться на то, с чем ты можешь справиться, с тем, что ты можешь пережить? Мой ответ: нет. Все испытания, которые нам посылает матушка судьба, нужно преодолевать. Никогда нельзя принимать быстрых решений, но, с другой стороны, и рискнуть иногда полезно. Поэтому я рискую и получаю от этого мира все, с чем он решит поделиться со мной. Я расправляю плечи и наконец, отвечаю Грэсии:
— Я считаю, что поступила правильно. С теми, кто врет и предает по-другому никак, — Грэсия хмурится, но ничего не отвечает. За эти несколько дней она уже поняла, что я не выдам лишней информации и не расскажу всей сути проблемы. Я делюсь только тем, что считаю нужным. Каждая из нас погружается в свою работу, я поняла, что умею неплохо рисовать, но многое зависело от настроения. Сейчас у меня оно было чересчур мрачным, и да, ничего хорошего я не нарисовала. Я изобразила девушку, которая разлетается на части, но продолжает держаться рукой за сердце, за душу… Я нарисовала себя или что-то похожее на меня.
Передаю Грэсии листок и жду критику, смотрю на свои руки, которые все измазала в карандаше. Ну и ладно, оно того стоило, мне стало намного легче. Мне проще выражать всю себя в рисунке, но не словами. Общение — хорошая роскошь, когда тебя действительно слушают и понимают. В настоящее время люди не слышат никого кроме себя, за редким исключением, конечно же. И я нашла свое исключение в виде Линды, и Никиты. Ник… одно вспоминание о нем, и я чувствую боль, которая расползается внутри и обещает вогнать меня в депрессию. Но ее планы с треском провалились, спасибо Грэсии за это.
— Можно задать один вопрос, Алиса? — спрашивает она.
— Да, конечно, — отвечаю я, слегка нервничая, отчего начинаю барабанить пальцами по столу.
— Успокойся и расслабься, хорошенько подумай перед тем, как ответить мне, — я киваю, и она продолжает: — Ты уверенна, что твое настроение связано с последнимисобытиями? Возможно, в этом замешано то, что гонится за тобой из прошлого? Все намного проще, чем тебе кажется, ты просто должна сесть и хорошенько проанализировать саму себя. Вспомнить все, что с тобой произошло после аварии и собраться по кусочкам все то, что память подкидывает тебе. Даже если там одни интимные сцены, между прочим, по ним тоже можно много чего понять. Пожалуйста, подумай о моих вопросах и вообще обо всем, что я сказала. На сегодня ты свободна, так как у тебя обширная домашняя работа, если ее можно таковой назвать, — я открываю и закрываю рот, мне вроде бы и есть, что сказать, но с другой стороны и нечего. Пожалуй, мне стоит уединиться и провести мозговой штурм.