(Примеч.: работа художницы Джилл Маклин)
После…
Пока Райли была на работе, я снова отправилась к океану в тот день. Я не поехала к южной части Си-Порта, вместо этого остановилась недалеко от ее дома. Посидеть в тишине возле воды — вот в чем я, кажется, сейчас нуждалась.
Я истратила всю свою энергию на планирование этой поездки. Теперь, когда я здесь, оказалось, что это намного тяжелее, чем я думала, — увидеть то место, которое когда-то было очень важным и ценным для меня. Легче было поддаться окружающей меня красоте и забыть о тьме, которая погребена под всем этим. Также было легче позволить Райли руководить всем и чувствовать себя при этом так, будто я приехала сюда отдохнуть, избегая при этом настоящей причины моего пребывания здесь. Вечером я снова выйду на улицу, снова буду пить и танцевать, потому что, кажется, Райли именно этого от меня ждет, но завтра должна начаться моя настоящая дорога.
С нами пошел только Колби. Я пыталась отмазаться от прогулки с ними, потому что не хотела быть «третьим колесом», но Райли не позволила мне соскочить. Я понадеялась, что после текилы у нее будет что-то запланировано, и у меня поднимется настроение. По крайней мере, не пришел Спенсер, и неважно, один или с Аннабель. Я не могла тусоваться с ними двумя, поскольку они смотрели на меня так, будто у меня две головы.
Мы с Райли появились в коридоре ее квартиры практически одновременно. На ней были крошечные шорты и белый открытый топ, обшитый розовыми пайетками. Где она вообще находит такую одежду?
На мне был черный сарафан на завязках, очень похожий на тот, в котором я была прошлым вечером, волосы я зачесала на один бок. Все это должно было выглядеть сладко и сексуально, но волосы постоянно спадали на правый глаз, что портило весь мой вид. Мне было интересно, что скажет Райли. Из-за моих красных волос ей, похоже, понравилось сравнивать меня с Энн из поместья «Зеленые Крыши», что все же намного лучше, чем Пеппи Длинный чулок или Энни, с которыми меня постоянно сравнивали в детстве. Почему так много вымышленных чудаковатых рыжеволосых героинь?
— Ты выглядишь как Ариэль, — сказала она, заметив меня. — Ну, знаешь, из «Русалочки»? Или как Джессика Рэббит, за исключением титек и задницы.
Я вздохнула.
— Ты теперь переключилась на мультяшных героев?
— Что на счет меня? — Она немного покрутилась.
— Снова похотливая Барби.
— Идеально. — Райли счастливо ухмыльнулась, пока проходила мимо меня. Но когда она достигла кухни, я услышала, как все ее веселье испарилось.
Я зашла на кухню и увидела, что она стоит, засунув голову в холодильник.
— Я забыла купить лайм. — Схватив телефон, она нажала на пару клавиш, поднесла к уху, а потом сказала: — Малыш, купи по пути несколько лаймов. — Затем закатила глаза. — Да, я забыла. Тоже люблю тебя.
Она разорвала пачку чипсов, и мы поглощали их, пялясь в телевизор, до тех пор, пока не услышали стук в дверь. Когда она направилась к двери, я развернулась, готовая поприветствовать Колби, но остановилась с полуоткрытым ртом. Он был не один.
Что здесь делает Спенсер? Его не должно было быть здесь. Я не была готова увидеться с ним снова так скоро после обмена такими банальными приветствиями в «Холландер» прошлым вечером.
После того как Колби поцеловал Райли, она забрала у него из рук пакет с лаймами. Затем он подошел ко мне так, будто мы были с ним старыми друзьями, сжав меня в объятиях, прежде чем усадить меня обратно на диван. Позади него стоял Спенсер, который неуверенно улыбался, сомневаясь, как поприветствовать меня. Конечно, объятий в его мыслях не было. Мой желудок отреагировал на такую вероятность мятежным трепетом. Когда он собрался мне что-то сказать и остановился, я почувствовала, как неловкость ситуации пошла на убыль, и решила избавить его от мучений.
— Привет, — поздоровалась я, уверенно, точно так же как мы оба здоровались раньше. Затем, я отошла от него и направилась в кухню.
Хорошо, что он не мог видеть, как перевернулось все у меня в животе, когда он посмотрел на меня, и хорошо, что он не мог почувствовать, как гудели мои нервы под кожей. Я буду в порядке, я так думала, если только мое сердцебиение вернется в норму. Я бросила ему обычное приветствие без чрезмерного внимания, хоть мне и хотелось остановить на нем взгляд, изучить его лицо со всех ракурсов, чтобы понять, насколько сильно он мог измениться.
Имея другие дела, кроме как избегать Спенсера, я достала из ящика стола нож и начала нарезать лаймы, которые Райли положила на стойку.
Она и Колби вернулись в гостиную и начали доставать бутылки из бара, беседуя со Спенсером. С кухни мне было хорошо видно их троих. Прошлой ночью было слишком темно и многолюдно, чтобы хорошо рассмотреть Спенсера. Но теперь я могла тайно наблюдать за ним, пока Колби передавал ему свои ключи, назначая Спенсера трезвым водителем, говоря ему о том, что у него была привилегия напиться, так как это была его неделя-дня-рождения.
— Твое рождение это день, не неделя, — ответил Спенсер, забирая ключи.
Они были близки, все трое, это было очень заметно. Я посмотрела на Колби с его красочными татуировками и изобилием волос, стильно уложенных в ниспадающие на лоб и плечи дреды. В его глазах был игривый блеск, на губах легкая улыбка, от которой проявлялись ямочки на щеках. Дружелюбность Колби успокаивала меня, в отличие от тихого, скрытного присутствия Спенсера.
Когда мы были детьми, Спенсер был довольно-таки замкнутым, но задиристым. Сейчас эти же качества делали его отстраненным и немного пугающим. Он был мрачным и более серьезным, чем Колби. Он был выше и крупнее, у него так же были татуировки на предплечьях — и фразы, и отдельные слова, которые я не могла разглядеть со своего места. Его волосы были подстрижены в том же стиле, только стали немного длиннее и почти черные. Он зачесывал их назад, открывая свой широкий лоб и четкую линию волевого подбородка. Лицо, которое я так хорошо знала, едва изменилось. Тот же прямой нос, те же впалые щеки, из-за которых он выглядел более суровым, когда не улыбался.
Когда Спенсер положил ключи Колби в свой карман, я подумала о том, сколько раз мне доводилось находить его на пляже пьяным. Похоже, сегодня у него таких планов не было. Облегчение, которое я почувствовала, удивило меня.
Казалось, дела у него наладились, поступил в Беркли, играл на гитаре в собственной группе и был вдалеке от кулаков своего дяди. Он оставил все в прошлом, и я была рада за него. Но оставалось еще так много неразрешенных вопросов. Как сильно его дядя успел навредить ему? Как он смог выжить в том доме, не опустив руки и не лишившись разума? Забыл ли он меня, как только я уехала?
Я не смогла избавиться от своего влечения к нему. Пустота, ощущение ноющего покалывания в животе было одновременно нежеланным и таким знакомым чувством. Последний раз такие ощущения я испытывала, когда мне было четырнадцать лет. Иногда Нейту удавалось разбудить моих бабочек в животе, но ощущения были не такими сильными, и уж точно они не появлялись от такого простого факта, что мы оказывались вместе в одной комнате.
— Кто хочет выпить по шоту из тех, чье имя не Спенсер? — спросила Райли, глядя прямо на меня.
Откинув свои размышления в сторону, я сделала вид, что раздумываю.
— Эммм, я?
— Динь, динь, динь! — пропела она. Затем она протиснулась к узкой барной стойке с бутылкой в руках, оттеснив меня в сторону. Я заняла место напротив нее, Колби пристроился рядом с ней. Спенсер облокотился о барную стойку с моей стороны, но сохранил между нами приличную дистанцию. Я знала это, потому что чересчур внимательно следила за каждым его движением, даже когда старалась не смотреть в его сторону.
— И что это за особый случай? — спросил Колби. — Ты хранила эту бутылку на особое время великого дефицита текилы.
— О чем ты? — поинтересовался Спенсер.
— Великий дефицит текилы, — повторил Колби. — Знаешь же, что текилу делают из листьев голубой агавы? Ну, в той части Мехико, где она произрастает, какая-то болезнь ежегодно уничтожает часть урожая этой самой агавы. Они пригласили экспертов, провели какие-то тесты с почвой, но так и не смогли разобраться, в чем дело. Они экспериментировали с кукурузой, пытаясь заменить агаву, но на вкус получилось как дерьмо. Они пытались скрыть свои проблемы, но слух пошел, и народ начал запасаться текилой.