Мои глаза расширились, но я едва знала, что на это сказать. Мозг не соображал.
— Это были слухи? — наконец, спросила я.
— По крайней мере, один из.
Мои мышцы сковало знакомое напряжение.
— И что потом? Было ли кому-нибудь до этого дело, или же они сказали «давайте, сходим куда-нибудь, съедим по мороженому»?
У нее отвалилась челюсть.
— Ты смеешься? Иисус, Сара. Ты понятия не имеешь. Все начали восставать против Джексона, а не выстраиваться в очереди за мороженым. Серьезно. Больше никто не стал ходить в его бары или здороваться с ним на улицах. В этом городе для всех это стало словно последней каплей по отношению к нему. — Райли схватила мою руку и притянула меня ближе к себе. — Твоего отца все любили. Думаю, что даже мои родители больше не разговаривали с Джексоном, даже когда он заболел.
Я почувствовала небольшое облегчение. Возможно, мы не были просто проигнорированными и забытыми.
— Кто сказал, что это был Джексон Пирс? Откуда пошел этот слух?
Она пожала плечами.
— Понятия не имею. Думаю, он был очевидным кандидатом.
— Но если все так думали, почему никто не отправился в полицию и не спросил, почему ничего не предпринимается?
— Опираясь на слухи? Если полиция не арестовывала его, все решили, что, наверно, этому была какая-то причина. Никто не знал, правда это или нет. — Она облизала губы, заколебавшись. — Это правда?
Мое сердце загрохотало. Я находилась в этом городе всего несколько часов. И как бы сильно мне этого ни хотелось, я не могла вести этот разговор. Пока нет. Выигрывая время, я подняла волосы вверх, открывая тыльную сторону шеи, которая внезапно стала влажной, и одарила ее умоляющим взглядом.
— Райли… я… это…
Я снова умолкла в растерянности.
Впервые за длительное время она моргнула. Когда я продолжила молчать, взгляд Райли переместился на мою щеку. Он прошелся вдоль протянувшейся белой линии, которая пересекала мою скулу, начиналась от внешнего уголка глаза и спускалась вниз к уголку моего рта. Она не была так уж заметна. Я с легкостью могла замаскировать ее косметикой, хотя делала я это редко. Это была часть меня. Я так много скрывала, но этот шрам был чем-то, что я хотела видеть, глядя в зеркало.
Спустя долгое время, она снова встретилась со мной взглядом.
— Прости. Я обещала не задавать вопросы, и уже провалилась в этом.
Я вяло улыбнулась. Она не изменилась. Каким-то образом она все еще была напористой, и в то же время полной сочувствия.
— Сменим тему, — сказала Райли, не задав других вопросов, которые я видела в ее глазах. — Завтра вечером я собираюсь в Холандер на «Поглощенных», и ты идешь вместе со мной. Билеты были распроданы еще несколько недель назад. Но, поскольку мы знакомы с группой, наши имена в списках приглашенных. — Она подпрыгнула на диване. — А в пятницу по случаю дня рождения Колби я устраиваю вечеринку в ресторане, в котором работаю. Туда тебе тоже придется прийти.
Но в этот момент я все еще думала о том, что она сказала чуть раньше, о том, чтобы встретиться с группой. Я не была уверена, что готова идти на это шоу и так скоро увидеть Спенсера.
— «Поглощенные». Это группа твоего парня? Того, которого я видела на твоей страничке в «Фейсбуке»?
— Видела? Разве Колби на том снимке не получился невероятным? На самом деле, это группа Спенсера. Помнишь его, да?
От ее слов у меня перехватило дыхание, и я едва не засмеялась от ее вопроса. Помнила ли я его?
— Это группа Спенсера, — повторила я ее слова.
Она кивнула.
— Он собрал всех вместе, и он написал большую часть их песен. Они все учатся в музыкальном колледже Беркли, но летом они выступают здесь. Так я и познакомилась с Колби, через Спенсера. Спенсер вполне мог бы выступать один. У него потрясающий голос, но большую часть времени он предпочитает оставаться в тени.
— О, — сказала я, переваривая все, что она мне сказала, и, как ни странно, радуясь тому, что Спенсер учился в колледже. Несмотря на то, что он причинил мне боль, я хотела, чтобы у него все было хорошо. — Ты рассказала Спенсеру, что я приехала? — я не смогла сдержаться и не спросить об этом, представляя, как он мог отреагировать на эту новость.
Ее брови сначала нахмурились, но потом быстро разгладились.
— Ага. Он был там, когда я рассказала об этом родителям. И, о, мой Бог, — она наклонилась ко мне, — мои родители практически забросали меня вопросами о тебе. Они, правда, скучают по вам, ребята.
Я вежливо улыбнулась, в то время как мой желудок немного сжался. Я должна была быть готовой к тому, что Спенсеру нечего будет сказать о моем предстоящем визите. Но это ужалило сильнее, чем должно было.
Райли выгнула бровь, глядя на меня.
— Я упомянула о том, что находиться в списке приглашенных означает наличие бесплатной выпивки, и у нас не будут проверять документы?
Хихикнув, я поняла, что до сих пор не согласилась идти туда. Поэтому я дала свое согласие. Я хотела туда сходить и не собиралась позволять своему волнению от встречи со Спенсером удержать меня от этого шага. Очевидно, он никогда не рассказывал Райли о том, почему мы так внезапно уехали, также он не рассказал ей о нашей с ним дружбе. Пытался ли он таким образом защитить меня или просто хотел обо всем забыть? Имеет ли это теперь значение? Для него явно нет.
Я последовала за Райли, когда она встала, чтобы показать мне мою спальню. В этот момент я чувствовала себя слегка потерянной, моя бравада после нашего разговора слегка пошатнулась.
— У тебя есть фото твоего парня? — спросила она, пока вытаскивала из шкафа несколько пледов.
Я вытащила телефон из кармана. Она знала о Нэйте. Это был еще один из аспектов наших жизней, которым мы поделились друг с другом через е-мейл. Я нашла фотографию, которую сделала Тэсса, когда мы были прошлой осенью на футбольной игре.
Райли посмотрела на фото через мое плечо и присвистнула.
— Он выглядит как качок. Какое извращение, — прокомментировала она.
Я улыбнулась, потому что знала, что она пошутила. Нэйт выглядел как типичный американец, прямо как яблочный пирог и хот-дог Фэнуэй Франк. Он был очень далек от извращенца. Напротив, он был очень вежливым и заботливым по отношению ко мне. Как только я подумала об этом, то поняла, каким скучным и несексуальным было его описание.
— Он милый, но на мой вкус немного слащавый, — продолжила она. — Без обид. Я уверена, что он милый и все такое.
— Он милый, — согласилась я и закрыла фотографию на телефоне. — Возможно, слишком милый, — пробормотала я.
— Правда? — Райли остановилась на полпути, выходя из комнаты. — И что это значит?
— Ничего. Он великолепный, — улыбнувшись, я отвернулась и начала доставать из сумки свои вещи. — Быть милым — это хорошо.
— Быть милым — это хорошо, — согласилась она. — Но быть плохишом — еще лучше, — Райли подмигнула и вышла из комнаты.
Я нахмурилась, потом тяжело вздохнула и села на кровать. Это все оправдания. На этот раз, по поводу Нэйта. Я постоянно так делала, улыбалась и кружила вокруг правды.
Я больше не хотела придерживаться никаких условностей. Если я приехала за тем, чтобы найти что-то, что потеряла здесь, мне нужно было перестать так вести себя. Честность — это то, что я оставила в этом месте. Каким-то образом я поняла, что вернуть ее было обязательным условием, чтобы найти то, что мне нужно. Без честности я просто впустую тратила свое время.
Глава 5
Залив Неаполя
(Примеч.: «Залив Неаполя» работа американского художника Уильяма Стэнли Хезелтайна. Представитель Дюссельдорфской школы живописи,
участник школы реки Гудзон)