- Знаю, знаю, может быть, завтра...
Но Рэйчел знала, что и на следующий день у нее не будет времени. В понедельник ее ожидает прибытие новой партии товаров, требующих осмотра, внесения в каталог, их надо оснастить ценниками, да еще проверить все квитанции за выходные. Кроме того, придется уделять время покупателям, а возможно, возникнут непредвиденные обстоятельства. Кое-кто, вероятно, считает отсутствие свободного времени одним из недостатков собственного дела, но Рэйчел это только приветствует, чувствуя себя нужной и полезной.
Она по собственной инициативе отказалась от единственного выходного дня. Обычно мероприятия политического характера не вызывали ее особого энтузиазма, но после встреч с сенатором Гастингсом на нескольких вечеринках она прониклась к нему симпатией и решила оказать посильную помощь его избирательной кампании. Правда, надеялась, что сегодня все обойдется без суровых испытаний, выпавших на ее долю на вечеринке, устроенной Дональдсонами.
Если не появится кареглазый плейбой, у которого вопросов значительно больше, чем ответов, то можно считать, что день для нее прошел удачно. В конце концов, ведь выдался на редкость чудесный апрельский день.
Когда она направилась с веранды в залитую солнечным светом просторную гостиную, в ее сознании возникло лицо Джексона. Его темные непроницаемые глаза, квадратная челюсть, плотно сжатые губы, ставшие удивительно нежными и мягкими, когда он коснулся ими ее пальцев. Рэйчел затрясла головой, пытаясь избавиться от наваждения, но оно не желало исчезать, и она горестно вздохнула.
Она не видела Джексона со времени его последнего визита к ней в магазин три дня назад. Рэйчел, конечно, не ожидала, что тот позвонит, но разобраться, зачем он вообще приходил, ей необходимо. Она не верила, что весь его интерес состоял в том, чтобы пригласить ее поужинать. Причина, должно быть, совсем иная. Мужчины, вроде Джексона Дермонта, не ходят на свидания с такими женщинами, как она, - карточными гадалками без связей и кругленькой суммы в банке. Она не испытывает нужды, но занимаемое ею положение не идет ни в какое сравнение с положением ее клиенток.
Да, они принадлежат к совершенно различным слоям общества. Проявленный к ней Джексоном интерес мимолетен, для него это нечто вроде забавы. А если она позволит себе увлечься им, то для нее это вряд ли окажется забавным или мимолетным. Достаточно одного взгляда на него, и она готова потерять над собой контроль.
Прибавить к этому его томный голос, источаемый им экзотический запах, жар его прикосновений... Она станет для него легкой добычей. Приподняв кошку на уровень глаз, Рэйчел спросила:
- Мисс Бастет, зачем я вообще думаю об этом человеке? Вероятно, я его больше никогда не увижу.
В ответ кошка тихо проурчала, и мурашки пробежали по рукам Рэйчел. По пути в спальню она услышала звонок в дверь и остановилась. Сердце ее замерло, и на секунду она вообразила, что это Джексон. Разозлившись на себя, она глубоко вздохнула и открыла дверь. От удивления она застыла на пороге.
- Привет, Рэйчел.
Перед ней стояла Линда Монро в полотняном брючном костюме оранжевого цвета. Она прижимала к талии модную коричневую сумочку, ее длинные ухоженные ногти впивались в дорогую кожу. Застенчиво улыбнувшись, она сказала:
- Понимаю, ты удивлена... Оправившись от потрясения, Рэйчел сделала шаг назад и распахнула дверь.
- Приятно удивлена. Пожалуйста, входи. Опустив на паркетный пол мисс Бастет, Рэйчел закрыла дверь и направилась с Линдой в гостиную.
- О, Рэйчел, как у тебя хорошо!.. - окинув взглядом комнату, воскликнула Линда. Искренняя, хотя немного напряженная улыбка мелькнула у нее на губах. Признаюсь, я ожидала совсем иного.
Рэйчел окинула взглядом широкий диван с небрежно брошенным на него с одной стороны стеганым одеялом, сшитым из отдельных кусочков. Мягкое кресло, обтянутое голубой тканью с затейливым рисунком, стояло рядом с камином. Плетеные циновки прекрасно гармонировали с тщательно подобранной мебелью. Кое-где стояли дорогие безделушки. Прожив долгие годы в тесноте, Рэйчел предпочитала, чтобы ее дом имел много свободного пространства и комнаты плавно переходили одна в другую.
- Благодарю. Могу я предложить тебе чего-нибудь выпить?
- - Нет. Я не надолго. - Подойдя к дивану, Линда присела на краешек и положила сумку на колени. - Тебе, видимо, интересно, почему я здесь?
Садясь на стоящий рядом стул, Рэйчел подогнула под себя одну ногу, стараясь казаться расслабленной и надеясь таким образом заставить Линду тоже расслабиться.
- Полагаю, это имеет отношение к тому, что теперь ты стала Моникой Бомон.
- Я не сомневалась, что ты меня узнаешь. Увидев тебя, я очень удивилась. Могу себе представить, что за мысли у тебя бродили в голове.
- Признаюсь, я была ошеломлена. Линда встала и начала ходить по комнате. Затем, потерев пальцами лоб, она пересекла комнату и подошла к широкому окну, выходящему на покрытый деревьями задний двор и небольшой ручеек, протекающий неподалеку от принадлежащей Рэйчел земли. Напрягшись всем телом, она дрожащим голосом произнесла:
- Не могу выразить, как я признательна тебе за молчание.
Рэйчел поднялась с места и подошла к бывшей подруге.
Солнечный свет, еще совсем недавно действовавший успокаивающе, оттенял глубокие морщины, появившиеся вокруг рта Линды. Ее полные слез глаза остекленели, в них застыло отчаяние, и она старалась не смотреть на Рэйчел. Лицо в обрамлении мягких каштановых локонов побледнело, приобретя нездоровый оттенок.
- Что с тобой, Линда?
- Ничего. - Она склонила голову. Взгляд Рэйчел, последовав за ее взглядом, натолкнулся на огромный бриллиант на пальце Линды. - Хотя, по правде говоря, есть одна проблема. Но ее можно избежать, если ты сохранишь мою тайну.
- Сенатор знает, что ты изменила имя?
- Нет! - Линда на секунду обернулась и испуганно взглянула на Рэйчел. Затем испуг в глазах уступил место решимости. - Он не может этого знать. Никто этого не знает. Если газетчики обнаружат, что невеста сенатора имеет такое ужасное прошлое, как мое, считай, он проиграл выборы до того, как они начались.
- Нельзя знать, что...
- Ты не понимаешь! Он проиграет на выборах из-за меня! А затем я потеряю его. - Слезы брызнули у нее из глаз и, смешиваясь с тушью, потекли по щекам. Линда сделала шаг вперед и стиснула руку Рэйчел. - Пожалуйста, дорогая, мы были подругами. Прошу тебя, не говори никому!..
Рэйчел мрачно улыбнулась. Пусть ей вовсе не по душе то, что делает Линда, но она не собирается вмешиваться. Рука Линды, сжимавшая ее руку, дрожала, и Рэйчел поняла, что той по-настоящему страшно. Сердце Рэйчел наполнилось жалостью к этой женщине. Ей захотелось обнять ее, но она сдержалась, почувствовав, что Линда пытается вернуть себе самообладание, чтобы не разрыдаться.
- Конечно, я никому не скажу. Даю тебе слово. - Ободряюще пожав руку Линды, она добавила:
- Но хочу услышать, что с тобой произошло. Похоже, у тебя все неплохо устроилось...
- Да, но...
Вытащив из сумочки носовой платок, Линда промокнула им глаза, но больше ничего не сказала.
Опершись рукой на оконную раму, Рэйчел спросила:
- Где твои родители?
- Надеюсь, что в аду. - Она прикусила губу, и ее глаза вновь наполнились слезами. - Конечно, нельзя так говорить. Вот уже восемь лет, как они умерли, но я все еще чертовски на них зла.
Рэйчел с осторожностью дотронулась до рукава Линды.
- Да, жить с ними было нелегко.
Данное утверждение являлось столь явным преуменьшением, что они обе не смогли сдержать улыбок.
- Я очень завидовала, что у тебя такая мать! Чего бы я не отдала, чтобы моя матушка приласкала меня так же, как всегда ласкала тебя и Пенни ваша. Линда язвительно усмехнулась. - Но моей старухе сначала потребовалось бы протрезветь, чтобы вспомнить, что у нее вообще есть дочь.