Клеопатра. Но любил он меня. Одну меня! Пусти, ты сломаешь мне руку! — одну меня. Всегда. Пусти! Он и сейчас меня любит…
Антоний (на мгновение опешил). Мертвый?!
Клеопатра. И сейчас тоже! Пусти, больно! Я буду кричать!
Антоний (с холодной яростью). Что ж, я облегчу ему дело… Раз он любит тебя, хоть и мертв… Он — там, ты — здесь… Я помогу вам. (Опрокидывает ее на ложе.) Иди, иди к нему, спеши! Он ведь ждет тебя! (Душит ее.)
Клеопатра. Ты задушишь меня!.
Антоний (не разнимая рук). Ждет тебя! Пялит пустые глазницы! Гремит костями! Ложись под него, зачни от него мертвяков! Тварь!
Клеопатра. Ты убьешь меня!.
Антоний. Подстилка! Сучка! Ненасытная прорва!.
Клеопатра. Мне нечем дышать! Цезарь!
Антоний. Его нет! Нет его!. (Вдруг заплакал — беспомощно, жалко.)
Клеопатра (пытаясь вырваться из его рук). Пусти!.
Антоний (отпустил ее; плачет навзрыд). Двенадцать лет… опоила меня, околдовала… сделала посмешищем, бабьим прихвостнем… растоптала мою жизнь… (Закрыл лицо руками.) За что? За что?!.
Клеопатра (поднялась на ноги; холодно). Что же ты не душишь меня? Ты передумал?
Антоний (плачет). За что?!
Клеопатра. Может быть, ты меня уже не ревнуешь?
Антоний (сквозь рыдания). Я плюю на тебя!
Клеопатра. Или ты уже не любишь меня?
Антоний. Плюю!
Клеопатра (потирая ладонями шею). Когда ты душил меня, ты мне нравился больше. Ты хоть был похож на мужчину.
Антоний. Я не хочу марать о тебя рук!
Клеопатра. Вырезать целые народы, распять рабов, отравить друга, заколоть лучшего из вас — на это вы, римляне, способны… но задушить из любви и ревности слабую, беззащитную женщину — это вам не под силу. (Искренне.) Жаль.
Антоний (отнял руки от лица). Тебе жаль, что я не убил тебя?.
Клеопатра (мягко). Мне жаль тебя, плачущего, как обиженный ребенок… Ну перестань, перестань, как не стыдно!. Мне жаль и себя — что я полюбила такого плаксу, такую размазню…
Антоний (все еще всхлипывая). Ты меня не любишь! Ты никогда меня не любила, ты всегда лгала. Ты и ему лгала! Ты лживая, злая… ты не любишь меня!
Клеопатра. Увы, Антоний, люблю… Хоть частенько и спрашиваю себя — почему тебя?. Нет, я люблю тебя, я не лгу. Я слишком горда и устала, чтобы лгать самой себе. Поди сюда, мой Геракл. Мой хнычущий лев. Поди сюда. Я тебя утешу. Я люблю тебя. (Обнимает его.) Я обещаю тебе все забыть.
Антоний (все еще по-детски всхлипывая, зарылся головой в ее колени). За что, Клеопатра?. За что?!
Клеопатра (гладя его по голове). За что я люблю тебя?. За что ты меня душил?. За что я любила его, за что теперь ненавижу, бегу?. — ты как ребенок, который хочет сломать игрушку, чтобы узнать, почему она ему нравится. А вся-то мудрость состоит в том, что начинаешь понимать: за вопросом не обязательно следует ответ. Ну перестань, перестань…
Цезарь (скорее себе, чем Клеопатре). Смешно, но мне всю жизнь…
Клеопатра (ему). Уйди!
Цезарь. …если чего и недоставало, так это вот так же зарыться в чьи-нибудь колени и поплакать, пожаловаться… и чтобы кто-нибудь утер мне слезы и все простил…
Клеопатра (удивилась). Разве ты когда-нибудь плакал?
Цезарь (развел руками). Я никогда не смел себе этого позволить.
Клеопатра. Уйди! Разве ты не видишь, что мне не до тебя?. И не такой уж ты Цезарь, если тебе не хватало чьих-то колен, чтобы спрятаться и выплакаться… Какой уж из тебя Цезарь!
Цезарь. И все же… все же…
Клеопатра (все гладя Антония по голове; Цезарю). Если бы ты сам не отказался от меня…
Цезарь. Я не отказывался, детка. Это не зависело от меня.
Клеопатра. …если бы я для тебя хоть что-нибудь значила…
Цезарь (мягко). Не в этом дело. Да и все было не так… Просто… просто ты все равно рано или поздно ушла бы от меня к нему.
Антоний уснул.
Клеопатра (встала, подошла к Цезарю). К Антонию? Я?! — но ведь это ты, ты сам от меня откупился им, когда я приехала к тебе в Рим!