Когда из портала появилась массивная трость, дворецкий будто бы был уже готов завилять хвостом, причём в самом что ни на есть натуральном смысле. Однако выступивший золотой крыс не обратил на это никакого внимания, равнодушно окидывая взором покои, словно он давно их не видел, а теперь сопоставлял детали между ожидаемой и действительной картинами. Затем слегка расфокусированный взгляд наткнулся и на оборотня, и чародей, пару раз растерянно моргнув, едва уловимо кивнул в знак одобрения и приветствия, а может быть, и того, и другого.
Трость нашла своё место в небольшой нише, визуально закончив сложный настенный орнамент. Аккуратно сложенный пиджак отправился на спинку стула, на который опустился его хозяин. Расстегнув манжеты и верхние пуговицы рубахи, крыс, наконец, расслабился, позволив себе немного улыбнуться.
— Демон… — чуть помешкав, обратился он к замершему дворецкому, — ответь! Что ты видишь?
Такой лишённый, казалось бы, логики вопрос, не вызвал удивления на лице собеседника. Как не сбила его с толку и грузная фигура, и неродной цвет красных глаз, и низкий, слегка хриплый голос. Демон приблизился, склоняясь над господином, а потом заговорил быстро, проникновенно, тихо, ни на минуту не отводя прямого взгляда, проникающего прямо под кожу:
— Я вижу дитя, пережившее множество войн! Дитя, меняющее лики, словно маски, которых у него тысячи, а может, и сотни тысяч. Дитя заигравшееся, усталое и лишь из глубочайшего упрямства продолжающее свои уже давно не детские игры. Я служу вам тысячи лет… — на миг он прервался, оказываясь теперь уже недопустимо близко и буквально выдохнул:
— Моя госпожа!
От неожиданного обращения чародей замер, непроизвольно задержав дыхание на несколько секунд, а затем, склонив голову набок, заливисто рассмеялся, почти вдвое теряя в росте. Смех его с каждой секундой становился всё выше, пока не начал походить на перезвон колокольчиков. Шерсть начала втягиваться и тончать, превращаясь на голове в гриву платиновых волос.
— Я всегда вас любил, — промурчал демон непонятному существу почти в самое ушко. Впрочем, сейчас более всего оно походило на обычную девушку лет двадцати — двадцати пяти, облачённую в брючный костюм. — Моя душа и домен принадлежат только вам! — продолжал тем временем вещать слуга вещи, которые чертовка итак прекрасно осознавала. — Луиза Дельмас, мне плевать на твои игры с магией изменения, ведь я просто хочу… — договорить не дал милый пальчик Луи, прислоненный к его губам. Девушка улыбнулась широко и искренне, неожиданно утягивая мужчину в чувственный поцелуй.
Её дворецкий был демоном из легиона Мурмурса — пятьдесят четвёртого духа и демона музыки — и когда-то давно, ещё в те тёмные годы, когда Боги ходили среди нас, одна юная пигалица устроила в одном из многочисленных миров настоящий прорыв Хаоса, призвав многие легионы из самых злачных планов Инферно. Мир тот утонул в крови и магии, принесенной той злополучной экспансией, но для хозяйки данного торжества его жизнь не стоила ровным счётом ничего — какое дело до одного, когда те даже не исчислимы для той, что может беспрепятственно бродить по любому?
Тогда-то молодой демон с ласковым прозвищем Май и обратил на неё свой чарующий взгляд. Мурмурс, будучи в крайне благоприятном расположении духа, заметил азарт в глазах собрата по оружию, даровав тому вольную, и рекомендовал при удобном случае возвращаться к нему, ведь добрый клинок был всегда в чести у демонов. Освободившись от службы, Май снова нашёл приглянувшееся ему дитя в уничтоженном мире, где неспеша зарождалась новая жизнь — причудливая, ужасная и местами ничуть не уступающая родным землям демонов. Впрочем, сами они существовали вполне себе с комфортом, разве что обособленно. Да и порой сами пускали о своих домах небылицы, что, переходя из уст в уста, обрастали всё новыми и новыми подробностями.
Девочку звали Луизой. Она появилась на свет в одном из стандартных средних миров, тогда ещё достаточно молодых, а потому только начинающих знакомиться с магией. Та пробуждалась стихийно, избирая в качестве вместилищ как высшие сословия, так и простолюдинов. И если для первых это становилось даром, то для вторых — проклятием. Инквизиция щадила лишь тех, кто мог платить за её слепоту звонкой монетой, да и среди представителей этой братии магов тоже было достаточно. К сожалению, Луизе не повезло. Но девочкой она была способной, информацию умела черпать даже из мельчайших крупиц, да и одиночкой не слыла. Только вот на костре оказалась одна в окружении злостных гиен, прознавших о её способности открывать пути в другие миры. Друзья превратились во врагов слишком резко, а умная девчушка оказалась не готова к хитрой подлости и совсем не обладала житейской мудростью.