Луиза знала, что миры бывают разных оттенков, разных настроений и разного уровня развития. Знала, что есть миры, где гниют души таких, как она и таких, как те, кто собираются отправить её в один из таких в этот день. Знала, из последних сил открывая врата, и не особо веря в то, что это получится. Однако портал открылся, выпуская из своего нутра множество тварей, кишащих в поисках силы и душ. Она уже готовилась принять смерть… но девушку спас один офицер…
— Май! — ласково обратилась Луиза к демону и нежно прикусила тому правое ушко, нагло выдёргивая того из раздумий.
***
Если коты всегда приземляются на лапы, то ещё можно оправдать ту небрежность, с которой нас выбросило в песок — неведомый дворецкий просто не подумал (а может, и не собирался) о комфорте переносимых, и теперь оба они парадировали страусов. Ну, по крайней мере, я. Позицию «головой в песок» вообще очень сложно назвать наблюдательной.
Поднялся, пытаясь отряхнуться и отплёвываясь от мелких песчинок, которыми меня пункт приёма нашпиговал от души. Краем сознания при этом успел отметить подозрительную тишину вокруг, явно ничего хорошего не предвещающую.
Соглашаясь со мной, ветер подул сильнее, отрывая крупицы от песчаного дола и направляя их, как вы думаете, куда? Правильно, на меня. И зачем я только во всём этом участвую?
Тёмный маг неуверенно заворочался, после чего неожиданно резко подскочил — это я увидел, когда, наконец, прозрел — и теперь был занят тем же, что и я, с поправкой на невнятное бормотание, в котором, приложив немного усилий, можно было разобрать нецензурную брань. Видимо, так он выражал радость от окружающей картины — не каждый раз удаётся оказаться посреди пустынного пейзажа. Впрочем, на северо-западе возвышался горный хребет, а вдали неспешно текла небольшая река, а значит, всё не так страшно, как показалось на первый взгляд.
— Идём, вампир… — рука мага гулко опустилась мне на плечо в совсем неуместном приятельском жесте. — Рассвет уже близко!
Несмотря на его заявление, солнце ещё не спешило испепелить одну условно мертвую тушку, так что я, временно предоставленный сам себе, неторопливо топал за покорителем песков в лице всё того же мага, пытаясь проникнуться совершенством ночи. Звёзд было так много, словно кто-то и правда пролил молоко, и оно разбрызгалось сотнями мелких капелек. Низ небосклона только-только начинал выедать малиновый свет, оттого песок казался цветным, да и в целом напоминал застывший шёлк сухого моря. Дальше оно обрывалось, не очень-то живописно, но была своя прелесть и в том, чтобы, выйдя из этой сказки, оказаться на твёрдой земле, там, где ветер перебирает пальцами редкие травы. А потом слушать едва уловимый шёпот, доносящийся откуда-то издалека. Такой нежный, тягучий, упоительно сладкий… Стоп. Какой ещё, к чёрту, шёпот?
Настроился на внутренние ощущения, но слуховая галлюцинация не отступила. Наоборот, теперь всё слышалось более отчётливо и я даже начинал разбирать какие-то слова, правда, не понимал их смысла. Но он мне и не был нужен — мелодия была действительно приятной, и барабаны, если я правильно интерпретировал звучание, тоже были не так дурны. Взглянул на Блэка, но тот шёл, даже не оборачиваясь: видимо, его эти странности заботили мало. А может быть, и не было это странностями вовсе — это я ведь здесь ничего не знаю. И только хотел об этом спросить, как из тени неожиданно показалась девушка. И не просто девушка, а настоящая красавица, каких днём с огнём не сыщешь. Фарфоровое личико, глаза на пол-лица, пухлые алые губки — как это ни банально, но незнакомка действительно походила на живую куклу. Интересным мне показалось поведение её волос: иссиня-чёрные густые локоны словно жили собственной жизнью, развеваясь совершенно независимо от дуновения ветра. И спустя миг моё предположение подтвердилось, когда непослушная шевелюра девушки самостоятельно собралась в затейливого вида причёску, тут же зафиксированную явно магическим артефактом, походящим на небольшую заколку в форме ромба. Белое платье с бирюзовыми вставками волочилось по земле, закрывая ножки и давая волю фантазии. Зато соблазнительную фигурку оно, наоборот, подчёркивало, что заставляло снова и снова возвращаться к мягким изгибам.