Я замечаю, что он проигнорировал мой вопрос о том, сколько всего раз он изменил жене.
– Как вы думаете, почему вы изменяли? Есть какая-то главная причина?
– Сложно чувствовать себя связанным с кем-то, когда этот «кто-то» постоянно жалуется и что-то требует. Она, мать твою, заставила меня изменить ей. В смысле, чего еще она ожидала от такого поведения?
Ох, какой козел. Он считает, что жена виновата в его изменах…
Я обрываю мысль, напоминая себе, что я не должна судить. Я должна понимать.
Если я стану клиническим психологом, обязательно буду слышать тысячи отвратительных историй о неверности. Возможно, мне даже придется консультировать того, кто физически или эмоционально издевается над своим партнером. Вполне вероятно, что я буду сталкиваться с пациентами, которых буду презирать или которым не смогу помочь.
Моя работа – не осуждать их, а в меру своих возможностей помочь им прийти к самопознанию.
– Когда вы признались в своих изменах, то решили с вашей женой начать все заново? С чистого листа?
Хантер кивает.
– Она признала, что частично виновата в том, что случилось, и согласилась меня простить. Это означает, что все теперь в прошлом, мы покончили с этим. То, что она все время меня в чем-то подозревает, не прибавляет во мне желания проводить с ней время. Поверьте мне, быть рядом с ней нелегко из-за нее самой.
– Представляю. Но вы можете предположить, почему она так себя ведет? Давайте попытаемся поставить себя на ее место. Какой, по вашему мнению, была бы ваша реакция, если бы оказалось, что ваша жена вам не верна?
– Она никогда бы не стала мне изменять, – говорит он самодовольно. – Лучшая часть нашего союза – это я. А вот она как-то недотягивает.
«Ты хренов ублюдок», – хочу сказать я.
– Понятно, – говорю я вместо этого. И теперь до меня доходит, почему психотерапевты часто повторяют эти слова. Это замена ругательствам, звенящим в их голове.
Мы с Хантером беседуем еще двадцать минут о его псевдожене, ее нытье и его неверности, и я начинаю замечать тенденцию в его ответах – полную неспособность поставить себя на ее место.
«Отсутствие сострадания», – пишу я и рисую рядом маленькую звездочку.
Когда он заканчивает очередной растянутый анекдот, выставляющий жену злодеем, а его – невинной жертвой, я не могу не быть впечатленной тем, насколько сильно он посвятил себя заданию. И он так хорошо это делает, что… ох, это даже сексуально, если быть честной.
Я готова задать следующий вопрос, когда Хантер садится прямо.
– Давай закончим. Я официально использовал все свои знания о… моем состоянии, – расплывчато говорит он. – Нужно почитать побольше, прежде чем мы продолжим.
– Это было интересно, – признаю я. – Как думаешь?
– Да, согласен. – Он встает с козетки и поднимает мускулистые руки над головой, чтобы потянуться. Его футболка приподнимается, показывая стальной пресс.
У меня отвисает челюсть.
– О боже. Так нечестно.
– Что? – Хантер нахмуривает темные брови.
– Ты видел свой пресс? У кого, мать твою, вообще такой пресс бывает?
Его замешательство сменяется самодовольной улыбкой.
– Я играю в хоккей. Каждый мой сантиметр так выглядит.
И опять мои щеки немного теплеют. Я усердно стараюсь не представлять, как выглядит остальное его тело под одеждой, но у меня такое ощущение, что он не преувеличивает. Его фигура – это какое-то безумие.
Я замечаю, что зажегся экран моего телефона, лежащего на тумбочке, и подхожу, чтобы его проверить. Он был на беззвучном режиме, и за последний час Нико дважды написал мне: одно сообщение – тридцать минут назад, а другое – только что.
НИКО: Привет, детка, я сегодня не смогу прийти к тебе на ночь. Машина заглохла после работы. Видимо, аккумулятор. Отбуксирую ее в ремонт в Гастингсе и заберу утром перед занятиями.
НИКО: Ты злишься?
Я коротко отвечаю:
Я: Не злюсь, малыш. Но расстроена.
– Все нормально? – спрашивает Хантер, застегивая толстовку.
Я пожимаю плечами.
– Мой парень не приедет ко мне. Он должен был остаться на ночь сегодня, но у машины сел аккумулятор. Наверное, ему нужен новый или еще что-то.
– Облом. Я бы пригласил тебя поиграть в бильярд со мной и парнями сегодня, но мне надо отдохнуть от телок.
– Да, наверно, все это женское внимание может быть невыносимым. – Я вспоминаю вчерашнюю миленькую девушку, которая постаралась и приготовила ему обед, а он отверг ее помощь. – Пошли, я провожу тебя.
Но еще до того, как я дохожу до двери, звонит Нико.