– Капитан!
Он остановился и, оглянувшись, увидел меня.
– Капитан, – сказал я, – умоляю, выслушайте. Меня зовут Арчи Гудвин. Живу на Восточной Тридцать пятой улице. Вместе с Ниро Вульфом. Офицер, сидящий рядом, приклеен ко мне для того, чтобы я не сбежал. Пожалуйста, пришлите сюда фотографа. Мне необходим снимок вот в этих штуковинах, – я потряс руками в наручниках, – как важная улика. Человекообразное существо в двубортном пиджаке по имени заковал меня в кандалы, и я намерен возбудить против него дело за незаконный арест, оскорбление личности и публичное издевательство.
– Я посмотрю, что можно сделать, – пообещал он с симпатией и ушел.
Конечно, я останавливал капитана и взывал к нему лишь для того, чтобы хоть чем-то заняться, и потому был до глубины души потрясен, когда минут через двадцать в коридоре появился неизвестный сержант и спросил, как меня зовут. Я ответил.
Он повернулся к моему компаньону.
– Как его зовут?
– Но он уже сказал, сержант.
– Я вас спрашиваю.
– Лично мне ничего не известно, сержант. Но в отделе по расследованию убийств его называли Арчи Гудвином, именно так, как он вам представился.
Сержант издал далекий от одобрительного звук, взглянул на мои наручники, достал связку ключей и, воспользовавшись одним из них, вернул мне свободу. Прежде я никогда не видел того капитана, не встречал и позже и имени его не знаю, но если вы когда-нибудь попадете в закуток Главного управления с браслетами на руках, ищите человека лет пятидесяти – пятидесяти пяти с большим красным носом, двойным подбородком и в очках с металлической оправой.
Чуть позднее пришел с приказом другой сержант, и меня препроводили вниз, на Леонард-стрит, а потом снова наверх в апартаменты районного прокурора. Там мне благосклонно уделил внимание сыщик из отдела расследования убийств по имени Рэндел, которого я немного знал, и непосредственно районный прокурор Мандельбаум, которого я никогда прежде не видел. Они долбили меня в течение полутора часов, ничего при этом не достигнув, кроме сформировавшегося у меня мнения о том, что обвинение составляться не будет. Покидая комнату, они даже не потрудились приставить ко мне охрану, лишь велели оставаться на своем месте. Когда я в четвертый раз после их ухода взглянул на часы, было без четверти шесть.
Я уже говорил, что был утомлен, разочарован и голоден. Стычки с Роуклифом вполне хватало, чтобы испортить весь день, а она представляла собой только одно звено в цепи неприятностей. В половине восьмого я обещал Лону Коэну купить бифштекс, потом мне требовалось вернуться домой, упаковать вещи и найти комнату в отеле. Все бы ничего, но я понятия не имел, до какой степени полицейские надоели Вульфу, и боялся, что дома нарвусь на его плохое настроение. Я не возражал против ночевки в отеле, но что мне делать потом, утром? Каковы будут мои планы? Я решил пока не думать об этом, а прощупать Лона, позвонив ему, не дожидаясь семи. В комнате телефона не было, поэтому я встал, вышел в коридор, покрутил головой в обоих его направлениях и зашагал налево. Двери повсюду были закрыты. Я бы предпочел увидеть хоть одну распахнутую, с телефоном в поле зрения, но мне не везло. Однако в конце коридора последняя дверь слева приоткрывалась дюйма на три, и, приблизившись, я услышал оттуда голос. Именно об этом событии я и говорил, как о происшедшем без четырнадцати шесть: из комнаты до меня долетел голос. С двенадцати шагов он различался, с пяти – узнавался, а с расстояния в шесть дюймов от щели звучал вполне отчетливо.
– Вся ваша игра, – говорил Ниро Вульф, – строится на идиотском предположении короля ослов Роуклифа о том, что мы с Гудвином – пара кретинов… Не отрицаю, что иногда я бывал с вами не совсем искренним – признаюсь, чтобы доставить вам удовольствие, – обманывал вас и морочил в собственных целях, но лицензию у меня никто не отбирал, а вы понимаете, что сие означает: в общем итоге я помогал вам гораздо чаще, чем вредил – не всем, конечно, но вы, Кремер, вы, Браун, а также вы, господа, частенько прибегали к моей помощи.
Итак, в комнате сидел районный прокурор собственной персоной.
– Кроме того, и мне, и Гудвину известны границы дозволенного, и вы прекрасно об этом осведомлены. Но что происходит сегодня? Следуя заведенному порядку, в четыре я поднялся в оранжерею для двухчасового отдыха. Спустя очень короткое время снизу до меня донесся какой-то шум, и я выглянул выяснить, в чем дело. Там околачивался Роуклиф. Воспользовавшись отсутствием Гудвина, которого боится и которому безмерно завидует, он силой ворвался в мой дом и…
– Это ложь! – послышался голос Роуклифа. – Я звонил…