— И какой тут смысл? — спросил я.
Кажется, мой вопрос Роберта огорчил:
— Не догадался?..
Подумав, я выдвинул версию:
— Нельзя отдавать мир продавцам?
— В яблочко! — изрёк Роберт. — Но с этим советом мамуля слегка запоздала. Я бы сказал, на пару тысячелетий.
Вернувшись к гейм–креслу, я взглянул на ремни и вопросительно посмотрел на Роберта.
— Миоклоническая эпилепсия, — пояснил он. — В наше время легко лечится. Можно достичь ремиссии, если соблюдать режим сна. И если в ВИРТУС не входить.
Смысл сказанного я осознал через пару секунд: подключения к гейм–креслу провоцируют эпилептические припадки.
— Обидно, да? — хмыкнул Роберт. — В двенадцать лет мой ай–кью составлял сто сорок баллов по тесту Айзенка. Мамуля всерьёз полагала, что я стану таким же гением, как она. А в четырнадцать — сюрприз–сюрприз!.. — он вновь усмехнулся, на сей раз язвительно. — Знаешь, что самое смешное? Предрасположенность передалась по материнской линии: эпилепсией страдали мамины тётки. Она ведь провела ЭКО — значит, качество биоматериала ей гарантировали. Зато её собственные гены оказались с дефектом… Мамуля малость просчиталась.
Вновь отпив из стакана, Роберт бросил его в урну (для меня это выглядело так, будто стакан исчез: урну очки не отображали).
— Ты поэтому избегаешь людей? — предположил я. — Из–за болезни?
— Шутишь? — поморщился Роберт. — Я в основном почти нормальный: припадки случаются после ВИРТУСа. А людей я перестану избегать с того дня, как прекращу быть Робертом Кнежик. Это имя — офигенно тяжёлый груз.
Он замолчал, а я сел в кресло: разговор предстоял долгий. Незачем вести его стоя.
Вспомнив беседу с Затворником, я спросил:
— Что такое проект «Феникс»?
Роберт вопросу не удивился:
— Тебе как лучше ответить — в деталях или кратко?
— Кратко, — выбрал я.
— Тогда обойдёмся скупым экспозе, — великодушно решил Роберт. — Это название программы, виртуализирующей сознание. Иначе говоря, переносящей сознание в виртуальность.
— Переносящей?.. — я несколько мгновений переваривал услышанное. — То есть…
— …не копирующей, — вставил Роберт. — Речь о переносе личности: всего, что составляет твоё «я». Никакой копии при этом не создаётся, — тут он осёкся и виновато добавил: — В твоей приват–зоне я сказал Рябовой, что в ней нет ничего человеческого; разумеется, я лгал, — он покаянно развёл руками, что в обличье Микки Мауса выглядело нелепо. — Хотел ввести вас в заблуждение: выдать попавший к вам золотой слиток за золочёный кирпич.
— Значит, — слегка оторопел я, — речь о самом настоящем переносе… души?..
— Души, надсущности, анимы, нематериального начала — называй как угодно, — без намёка на трепет ответил Роберт. — Мамуля сумела её обнаружить и найти способ загружать в ВИРТУС… конечно, после смерти носителя. Нехило, да?
У меня открылся рот. Я и в копирование мозга поверил с трудом, не представляя, как можно «оцифровать» миллиарды нейронов и триллионы синапсов. Но в сравнении с тем, что сейчас прозвучало, это было бы мелочью.
Роберт будто прочёл мои мысли:
— Ты на этом не зацикливайся, — хмыкнул он. — Ну узнал ты, что у нас есть душа — так и что с того? В чём тут сенсация, если в неё верят даже рационалисты? Кстати, мамуля слово «душа» не любила: говорила «сознание» и не заморачивалась. Лично я делаю так же… А будешь твердить про душу, в голову такое полезет!.. — он покрутил у виска пальцем. — Короче, не парься, если не хочешь перегреть мозг.
— Но ведь тогда переход в виртуальность означает бессмертие… — проронил я. — Не создание клонов, а вечную жизнь…
— Насчёт вечности сомневаюсь, — признался Роберт. — Очутившись в ВИРТУСе, ты в нём пробудешь до тех пор, пока существует сам ВИРТУС, верно? А однажды он исчезнет, как и всё остальное. Или в нём всё перевернётся с ног на голову из–за чего–то непредвиденного… ну типа События Кэррингтона.
Я покачал головой: мол, не знаю, о чём речь.
— Это геомагнитная буря, — пояснил Роберт, — самая страшная в истории. Из–за неё два века назад вырубились телеграфы. А если такое произойдёт сегодня? — он сделал паузу, дав мне это обдумать. — И ВИРТУС, и обычный интернет пропадут на несколько дней. Их, конечно, восстановят, но что будет с теми, кто живёт в виртуальности? — он вновь усмехнулся и заключил: — На это даже мамуля бы не ответила.
Роберт умолк, ожидая вопросов. Но у меня смешались мысли. Того, что я уже узнал, хватило бы на год раздумий.
Лишь через несколько секунд я запоздало встрепенулся: