— Садись, — сказал Моногэн.
— Отдохни, — добавил Монро.
— Лейтенант диктует рапорт. Сейчас освободится и примет.
Что бы там лейтенант ни диктовал, после часа ожидания Клинг пришел к выводу, что это не рапорт. Скорее это был второй том его автобиографии «Годы службы». От надежды успеть на свидание с Клер он давно отказался. Было уже шесть сорок пять, и время живо бежало дальше. Хотя, если повезет, он еще мог застать ее в колледже. Надеялся, что она сжалится над ним и немного подождет. Хотя рассчитывать на это, принимая во внимание ее неохотное согласие на свидание вообще, особенно не приходилось.
Клинг нетерпеливо взглянул на часы.
В восемь двадцать он остановил в коридоре какого-то типа и спросил, откуда можно позвонить. Тот кисло взглянул на него и сказал:
— Лучше дождитесь, когда вас примет лейтенант. Он диктует рапорт.
— Какой рапорт? — взорвался Клинг, — о том, как сперли патрульную машину с рацией?
— Что? — переспросил тип. — Ага, понял. Очень остроумно. — И пошел к автомату с газводой. — Пить не хотите?
— Я с обеда ничего не ел, — сказал Клинг.
— Выпейте немного воды и обманете желудок.
— А сухую корочку к воде не подадите? — съязвил Клинг.
— Что? — переспросил тот. — Ага, понял. Очень остроумно.
— Как долго еще он будет диктовать?
— Бог его знает. Он медленно диктует.
— Давно он тут начальником?
— Лет пять, десять… Не знаю.
— А где служил перед этим? В Дахау?
— Что? — переспросил мужчина… — Ага, понял.
— Очень остроумно, — сухо добавил Клинг. — Где Моногэн и Монро?
— Ушли домой. Они уже наработались. Сегодня у них был тяжелый день.
— Послушайте, — сказал Клинг, — я есть хочу. Не могли бы вы его немного поторопить?
— Лейтенанта? — переспросил мужчина. — Я — поторопить лейтенанта? Господи, смешнее этого я никогда ничего не слышал.
Покачав головой, он удалился по коридору, еще раз с сомнением оглядываясь на Клинга.
В десять тридцать три в коридор вышел детектив с болтавшимся на ремне револьвером тридцать восьмого калибра.
— Берт Клинг?
— Да, — устало ответил Клинг.
— Лейтенант Хейтхорн вас ждет.
— Слава тебе, Господи…
— И не сердите лейтенанта, — посоветовал ему детектив. — Он голоден и зол.
Подводя Клинга к матовым стеклянным дверям, на которых красовалась надпись «Лейтенант Генри Хейтхорн», распахнул их и доложив: «Клинг, господин лейтенант!», пропустил Клинга в кабинет. Детектив ушел, закрыв за собой дверь.
Хейтхорн сидел за столом в другом конце помещения. Это был плюгавый и плешивый тип с голубыми-голубыми глазами. Рукава белой рубашки закатаны выше локтей. Воротник расстегнут и узел галстука сбился набок. Из висевшей под мышкой кобуры торчала ореховая рукоять автоматической сорокапятки.
Стол перед ним был чистым и пустым. Зеленые ящики картотеки образовали мощную стенку за столом и по бокам от него. Жалюзи на окне слева от стола были подняты. На деревянном щитке, стоявшем на столе, надпись: «Лейт. Хейтхорн».
— Клинг? — спросил он.
Голос был высокий и металлический, как соль-диез, выдутое на поломанной трубе.
— Да, сэр, — ответил Клинг.
— Садитесь, — предложил лейтенант и указал на стул с высокой спинкой.
— Спасибо, сэр! — сказал Клинг. Подошел к столу и сел. Ему было не по себе. Он ни в коем случае не хотел потерять место, а Хейтхорн, похоже, был крутой мужик. Задумался, может ли лейтенант попросить комиссара выгнать какого-то патрульного к чертовой матери, и решил, что безусловно может. Нервно сглотнул слюну. Не думал уже ни о Клер, ни о еде.
— Так это вы тот Шерлок Холмс, да? — начал Хейтхорн.
Клинг не знал, что ему ответить. Не знал, улыбнуться или потупить глаза. Не знал, сидеть или покаянно пасть в ноги.
Хейтхорн, наблюдая за ним, спросил снова:
— Так это вы наш Шерлок Холмс, спрашиваю?
— Простите? — вежливо переспросил Клинг.
— Это вы занялись тем убийством?
— Я не думал, лейтенант, что…
— Послушайте, Шерлок, — перебил его Хейтхорн и ударил кулаком по столу. — Нам позвонили сегодня днем, — он приоткрыл верхний ящик, — точнее в шестнадцать тридцать семь. Нам сообщили, что вы копаетесь в убийстве Дженни Пейдж. — Хейтхорн с грохотом захлопнул ящик. — Я вас еще пожалел, мистер Холмс. Мог просто позвонить капитану Фрику в 87 участок. Так получилось, что вы из 87 участка, а капитан Фрик — мой старый приятель, и капитан Фрик не будет церемониться со всяким засранцем, который сует нос куда не надо. Ваш лейтенант Барнс тоже вечно сует нос не в свое дело, и я не могу с этим ничего поделать, кроме тех случаев, когда с радостью могу дать ему по носу! Но если в 87 участке думают, что я буду терпеть какого-то топтуна, если в 87 участке полагают…
— Лейтенант, в участке ничего не знали о моем…
— И до сих пор не знают! — взревел Хейтхорн. — И не знают потому, что я пожалел вас и не стал звонить капитану Фрику. Я вас пожалел, мистер Шерлок Холмс, запомните это. Я к вам чертовски добр, запомните это!
— Лейтенант, я…
— Ладно, ладно, послушайте меня, Холмс. Если я еще раз услышу, что вы хотя бы подумаете о Дженни Пэйдж, считайте, с вами покончено… И я имею в виду не перевод куда-нибудь в Бичтаун. Я добьюсь, что вас вышвырнут на улицу. И не возьмут никуда больше. И не думайте, что я этого не смогу!
— Лейтенант, но у меня и в мыслях не было…
— С комиссаром я на дружеской ноге. Он свою жену продаст, если я попрошу. Так что можешь не сомневаться, что комиссар, если я попрошу, вышвырнет к черту вшивого топтуна, который сует нос куда не надо. Пусть вам такое и в голову не приходит.
— Лейтенант, я…
— Пусть вам и в голову не придет, мистер Холмс, что я шучу, ибо я никогда не шучу, если речь идет об убийстве. Вы играете с убийством, понимаете? Шляетесь взад-вперед и задаете дурацкие вопросы, и один Бог знает, кого вы этим напугали и заставили затаиться и похерили тем самым всю нашу работу! Прекратите это, ясно? А если я еще раз услышу, что вы снова…
— Простите, лейтенант…
— Что такое?
— Кто вам звонил, лейтенант?
— Это не ваше дело! — заорал Хейтхорн.
— Да, лейтенант.
— И убирайтесь из моего кабинета. Господи, меня от вас тошнит. Убирайтесь!
— Слушаюсь, лейтенант, — сказал Клинг и направился к дверям.
— И не смейте впредь совать нос в это дело! — взревел вдогонку Хейтхорн.
Он позвонил Клер в одиннадцать десять. Подождал шесть звонков и хотел положить трубку, потому что решил, что Клер уже спит, когда вдруг раздался ее голос.
— Алло?
— Клер?
— Да, а кто говорит?
— Я вас разбудил?
— Ага… — Снова тишина, потом ее голос чуть ожил. — Берт? Это вы?
— Да, Клер, простите, я…
— Последний раз меня так кидали, когда мне было шестнадцать…
— Клер, честное слово, я не хотел вас так подвести. Тут двое из криминальной…
— Но мне показалось, что вы меня кинули. Я прождала в редакции до без четверти восемь, сама не знаю зачем. Почему вы мне не позвонили?
— Мне не позволили. — Клинг умолк. — Кроме того, я не знал, куда звонить.
Клер молчала.
— Клер?
— Я слушаю, — устало ответила она.
— Можно мне зайти к вам завтра? Мы можем провести вместе весь день. Завтра у меня выходной.
Снова тишина.
— Клер?
— Я слышу.
— И что?
— Берт, может быть, нам лучше покончить с этим? Давайте считать то, что случилось сегодня вечером, за дурной знак и оставим все как есть, ладно?
— Нет.
— Берт…
— Нет. Я приеду за вами к обеду, хорошо?
Тишина.
— Клер?
— Ну хорошо. Ладно, — сказала она. — В обед.
— Я потом вам все объясню… у меня кое-какие неприятности…
— Все в порядке.
— В обед?
— Да.
— Клер?
— Да?