Или он же об одиноком существе, что скрывает свои мысли и живет в норе своего воображения: «Время от времени он мстит за то, что вынужден скрывать свои чувства, за свою вынужденную изоляцию. И выходит из своей норы, ужасный с виду, и слова его и дела вдруг взорвутся во всю мочь и, возможно, погубят его самого. Так же живу и я…»
Я — этот одинокий скрытный человек, я — Фридрих Ницше. А вы там, снаружи, вы все остальные, не скрываетесь ли и вы в своих норах?
Глава XXI
КОНЕЦ ПЯТНИЦЫ
В двенадцатом часу кто-то позвонил в дверь. Нора взглянула на мужа.
— Это он.
Бригадный генерал решал кроссворд в «Таймс». В ответ на ее слова вяло взмахнул рукой, словно это могло выключить звонок.
— Наверняка хочет устроить скандал. Ты должен от него как-нибудь избавиться.
— Не знаю…
— Чарлз, но неужели должна идти я?
Снова задребезжал звонок.
— Не знаю, что мне ему сказать…
— Да просто пошли его прочь.
Под дверью стоял Поль Вэйн.
— Надо же, — с наигранным удивлением произнес генерал. — Это ты, Поль…
Зять насупился.
— Как там погода? — Генерал вышел на крыльцо, взглянул на звезды. — Дивная ночь. Как дела, Поль, дорогой?
— Элис у вас?
Генерал только тут заметил, что Поль нетрезв. Внешне это не бросалось в глаза — чуть растрепанные волосы, нечищенная обувь, странный взгляд, — но человек, который перевидал столько пьяных, как генерал, не испытывал ни малейших сомнений.
— Элис, — протянул он, словно речь шла о какой-то странной зверушке. — Ты ищешь Элис…
— Вы не хотите меня впустить?
— Ну что ты, Поль. Я только…
Они уже стояли в прихожей. Открылись двери в салон, на пороге появилась Нора, решительно шагнувшая в их сторону.
— Что тебе надо?
— Лишь узнать, тут ли Элис. Хочу поговорить с ней.
Покосившись на лестницу, словно прикидывая возможность преградить ему путь своим телом, Нора неохотно сказала:
— Ну, не будем же мы разговаривать в дверях.
Генерал зашагал за ними, донельзя счастливый, что вместо него решать приходится другим.
— Выпьем по капельке? — предложил он.
Поль предложение проигнорировал.
— Значит, Элис у вас.
— Она легла. Приняла снотворное. Будить ее я не дам. — Нора грозно придвинулась к Полю, сразу став словно выше ростом. — Элис ушла от тебя навсегда. Судя по ее рассказу, я этому не удивляюсь.
— Вы что имеете в виду?
— Школьницы… — Нора демонстративно отвернулась. — А теперь ты опять впутался в грязное дело. Полагаю, она слишком долго терпела…
Поль поднял руку. Нора, отшатнувшись, тихонько вскрикнула. Генерал, подскочив, схватил его.
— Вот что, Поль, я тебя прошу…
— Пустите меня, вы что, с ума сошли? — Он вырвал руку. — Я хочу говорить со своей женой.
— Элис спит. Я тебе запрещаю. — Нора решительно загородила дверь. — Бели хочешь что-то сказать, — напиши ей. Или позвони. Только сомневаюсь, что она будет тебя слушать.
Поль Вэйн выглядел таким несчастным, таким совершенно потерянным и отчаявшимся, что генералу стало жалко его.
— Не могли бы мы, дорогая… Поль все-таки имеет право…
— Нет. — Словно чувствуя, что опасность миновала, Нора отошла от двери. — Элис крайне измотана. Не позволю ее беспокоить. — Как охранник, она выпроводила Поля из дому.
Генерал вышел следом и нагнулся к окошку машины.
— Поезжай осторожнее, чтоб чего не случилось. Нора все же права, понимаешь, нынче Элис не до разговоров. Пережди день-два, увидишь, все придет в норму. Ты же знаешь женщин.
Машина сорвалась с места, буксуя на песчаной дорожке. Задние огни исчезли за поворотом.
— Нужно было пустить его к ней.
Нора постучала ногой по земле.
— Весь гравий рассыпал…
Глава XXII
ТЯЖЕЛЫЙ УИК-ЭНД
Субботнее утро, половина десятого. Когда Вэйн открыл дверь, Хэзлтон сразу подумал, что перед ним человек конченый. Тот не только был в несвежей рубашке и мятых брюках и не выглядел уже как огурчик, но вдобавок был небрит, и несло от него спиртным. Нос заострился, покрасневшие глаза странно блестели. Хэзлтону приходилось видеть людей на грани срыва, так что признаки эти были ему знакомы. Хватит любой мелочи — и что потом?
Честная игра, как ее понимал старший инспектор, всегда была вопросом тактики, и на этот раз тактически верным он считал игру в открытую. Отказавшись присоединиться к Вэйну, цедившему виски, сказал: