- Теперь я прошу тебя, Берт. И не во имя старой дружбы. Только потому, что мою сестру убили, а она была ещё ребенком и заслужила долгую жизнь, Берт, хоть немного более долгую.
Они шагали молча.
- Берт? - начала Молли.
- Да.
- Пожалуйста, помоги.
- Я...
- Вся полиция убеждена, что это сделано грабителем. Возможно, не знаю. Но моя сестра была беременна, а уж тут-то грабитель ни при чем. К тому же её убили у моста Гамильтона, и я хочу знать, зачем она туда пошла. Почему? Зачем?
- Не знаю.
- У моей сестры были друзья, я это знаю. Возможно, они что-то знают. Думаю, девушка могла кому-то довериться. Девушка, у которой есть тайна, да ещё такая. Она должна была с кем-то поделиться.
- Кого ты, собственно, хочешь найти, - спросил Клинг, - убийцу или отца ребенка? Молли холодно взвесила возможности.
- Это может быть одно и то же лицо, - наконец сказала она.
- Нет, это маловероятно, Молли.
- Но такое тоже возможно, не так ли? А ваши детективы этой возможностью просто пренебрегают. Я с ними разговаривала, Берт. Они задавали мне вопросы, а глаза их оставались холодными, губы крепко сжатыми. Моя сестра для них только труп с биркой на ноге. Моя сестра для них не живой человек из плоти и крови. И никогда не была.
- Молли...
- Я их не обвиняю... Знаю, смерть для них обычное дело, как мясо для мясника. Но эта девушка была моей сестрой!
- Знаешь... Ты знаешь, с кем она дружила?
- Я знаю только, что она часто ходила в какой-то клуб. Знаешь, такой подвал, где собирается молодежь... - Молли помолчала. Ее глаза с надеждой впились в глаза Клинга.
- Попытаюсь, - сказал Клинг и вздохнул. - Но только на свой страх и риск. И в нерабочее время. Официально я ничего делать не могу, ты же понимаешь.
- Понимаю.
- Как называется этот клуб?
- "Темпо".
- Где это?
- Где-то возле Петерсон-авеню, в квартале от Кал-вер-авеню. Точного адреса я не знаю. Но все клубы сосредоточены там в переулках, в частных домах. - Она помолчала. - В детстве я тоже ходила в один из них.
- И я тоже; по пятницам, когда вход был свободным, - заметил Клинг. Но не помню, чтобы какой-то клуб назывался "Темпо". Это, видимо, новый.
- Не знаю. - Молли помолчала. - Пойдешь туда?
- Да.
- Когда?
- До четырех я на службе. Потом поеду в Риверхид и попытаюсь найти, где это.
- Позвонишь мне потом?
- Да, конечно.
- Спасибо, Берт.
- Я только простой патрульный, - сказал Клинг. - Не знаю, будет ли за что меня благодарить.
- Мне есть за что благодарить тебя, - сказала она, пожав ему руку. - Я буду ждать твоего звонка.
- Конечно, - Берт взглянул на нее. Похоже, прогулка её утомила. Взять тебе такси?
- Нет, - ответила та, - я поеду в метро. Пока, Берт. И спасибо тебе.
Она отвернулась и пошла вверх по улице. Он проводил её взглядом. Сзади не было видно, что она ждет ребенка, выдавала только характерная тяжелая походка беременных женщин. Спина у неё была очень стройная, и ноги тоже. Он следил за ней, пока не потерял из виду. Потом перешел на другую сторону, свернул в соседний переулок и раскланялся с какими-то знакомыми.
Глава IX
В отличие от детективов, которые сами распоряжаются своим рабочим временем, патрульные работают по точно рассчитанному восьмичасовому графику. Пять дней они патрулируют с восьми утра до четырех пополудни, а потом пятьдесят шесть часов отдыхают. Вернувшись на службу, отбудут ещё пять дежурств, с полуночи до восьми утра, потом снова следуют пятьдесят шесть часов отдыха. Очередные пять смен у патрульного будут с четырех пополудни до полуночи. И снова перерыв, пятьдесят шесть часов - и карусель закручивается снова.
Система патрулирования не признает ни суббот, ни воскресений, ни праздников. Если не ваша очередь, то сможете спокойно насладиться Рождеством, а если ваша - извольте идти на службу. Или меняйтесь дежурством с коллегой-евреем, который хочет отпраздновать свой Рош Хашана. Это вроде того, как было в войну на авиазаводах. Единственная разница в том, что патрульному все тяжелее оформить страховку.
В тот понедельник утром Берт Клинг вышел на службу в семь сорок пять, - это было первое из пяти дежурств. Закончил он обход в три сорок. Вернулся в участок, переоделся в штатское в том же коридоре, где был следственный отдел, и вышел на неяркий солнечный свет предвечерней поры.
Обычно бы Клинг продолжил обход в штатском. В заднем кармане он носил маленький черный блокнот, куда записывал информацию от местных осведомителей и сведения, полученные в участке. Знал он, например, что на Элевент Норт, 3112, открылся тир с тотализатором, что подозрительный тип ездит в светло-синем "кадиллаке" 1953 года выпуска, с номером РХ 42 - 10. Знал, что вчера ночью обокрали филиал супермаркета, и даже знал, кого в этой краже подозревают. И ещё он знал, что парочка успешных дел могла бы приблизить его к званию детектива третьего класса, которым он, разумеется, хотел стать.
И вот обычно он по нескольку часов в день расхаживал по округе, уже после службы и не в форме, следил, вынюхивал, всюду совал свой нос и каждый раз был поражен, как много людей не узнают его в штатском.
Сегодня ночью ему предстояло совсем иное, и он не отвлекался на внеслужебную деятельность. Вместо того сел в поезд и заехал в Риверхид.
Клуб "Темпа" занимал подвал четырехэтажного кирпичного дома неподалеку от Петерсон-авеню, на Клаузер-стрит. Нужно было пройти по бетонной дорожке к двухместному гаражу за домом, свернуть влево, и человек упирался в заднюю стену дома, где и был вход в клуб. Рисованная табличка была перерезана посередине длинным черным нотным знаком. Надпись была такая:
КЛУБ "ТЕМПО"
Клинг подергал ручку. Двери были заперты. Откуда-то изнутри доносился голос, что-то вроде мелодекламации, сопровождаемый бешеным грохотом барабанов, видимо, в записи. Он постучал кулаком. Но, продолжая стучать, уже понял, что барабанный бой заглушает все звуки снаружи. Подождал, пока не раздастся спокойная мелодия наподобие мадригала, и снова застучал.
- Кто там? - раздался мальчишеский голос.
- Откройте.
- Кто вы?
Он услышал шаги, приближавшиеся к дверям, а потом тот же голос совсем близко, сразу за дверью:
- Кто там?
Он не хотел представляться полицейским. Начни он задавать вопросы, компания подростков тут же заняла бы оборону.
- Берт Клинг, - ответил он.
- Как-как? А кто такой Берт Клинг?
- Я хочу арендовать клуб, - объяснял Клинг.
- Ну да?
- Ну да.
- Зачем?
- Если откроете дверь, можем поговорить.
- Эй, Томми, - закричали за дверью, - какой-то тип хочет арендовать клуб.
Клинг услышал неразборчивый ответ, потом щелкнул замок и двери распахнул настежь русоволосый стройный парень лет восемнадцати.
- Проходите, - пригласил он. В правой руке держал стопку пластинок, прижимая её к груди. На нем был зеленый свитер и белая рубашка, расстегнутый воротник которой торчал из свитера.
- Меня зовут Хад. Это от Хадсон. Хадсон Пэтт. С двумя "т". Проходите.
Клинг вошел внутрь. Хад не спускал с него глаз.
- Вы не староваты для такого дела? - спросил Хад.
- Скоро на пенсию, - ответил Клинг. Осмотрелся вокруг. Тому, кто обустраивал помещение, пришлось немало потрудиться. Трубы на потолке были закрыты панелями, выкрашенными в белый цвет. Выбеленные стены до половины обшиты светлыми стругаными досками. Пластинки без конвертов, прикрепленные к стенам и потолку, производили впечатление воздушных шаров, улетевших из гирлянды торговца. Вокруг были расставлены кресла и длинный диван. На белом корпусе радиолы нарисованы черные ноты и скрипичный ключ. У широкой арки, за которой Клинг увидел соседнюю комнату, стояли музыкальные инструменты и пюпитры. В обоих комнатах кроме Хада и Клинга никого не было. Кем был ни был Томми, он словно растворился в воздухе.
- Вам тут нравится? - спросил Хад и с улыбкой взглянул на Клинга.