– Скорей бы уже, – прошептала молоденькая девушка, стоявшая неподалеку в компании родителей. – Мне здесь страшно…
Ее мать вздохнула, а отец украдкой оглянулся и достал из-под полы плоскую бутылочку, к которой, судя по плеску, он за время ожидания прикладывался не раз.
– Пап, дай…
Ответом было возмущенное сопение, затем что-то булькнуло.
Метаморф легко сжал руку жены, привлекая ее внимание.
– Она пьет слезушку[2], – тихо проговорил одними губами, – и не морщится. Рост – три с половиной чеша, волосы – парик, глаза серые, нос кнопкой… Видишь?
– Ага, – откликнулась Лин, перестав коситься и поворачиваясь к чудному семейству, благо те и так оказались в центре внимания. – Интересно, откуда ты знаешь запах слезушки? В Лоране она разве популярна?
– Лин…
– Извини, господин муж, но как-то оно занятно получается – в этот прекрасный день узнать, что один из двух членов нашей семьи имеет титул. Хотя… знаешь, самое удивительное…
– Лин, каждый метаморф имеет титул, это вроде как древняя традиция. Один на всех, между прочим! Забыла? Когда-то Изначальные были единым целым. Римай – наша родина, Лорана – столица, понимаешь? Я же тебе книгу показывал! Ты развеселилась, а я не стал заострять внимание.
– Почему?
– Это просто формальность. Пережиток прошлого. Что-то вроде неприятного родового прозвища, которое и не скрывают, и не афишируют.
– Да? Я бы не сказала, что тебя оно смущает.
– Среди людей все эти глупые титулы имеют значение.
– Среди людей? А я, по-твоему, не…
– Ты не любишь аристократию!
– Но тебя-то я люблю!
– А я тебя.
Оба рассмеялись. Ссориться с тем, кто знает тебя настолько хорошо, что легко оправдается, да еще и предстанет в выигрышном свете, – себе ж дороже. Спорить – всегда пожалуйста, а вот со ссорами у Лин не получалось. Однажды ей показалось, будто такое положение вещей очень уж неправдоподобное, ведь нельзя же так, чтобы ни обид, ни недомолвок, ни обмана, ни недовольства… А потом она вдруг подумала: «Боже, о чем это я? Жалуюсь, что жизнь слишком хороша, а счастья слишком много? Пора прекращать глупеть!».
– Спасибо, господин. Спасибо, госпожа, – несмело прозвучало рядом.
– Да не за что, – уныло ответил Кари.
Их короткий, но энергичный диалог действительно помог временным соседям – окружающие отвели взгляды от девушки, украдкой вытершей губы и теперь неуверенно пытавшейся улыбнуться. Спиртным от нее разило ощутимо, хотя речь ее оставалась четкой, пусть и на удивление тихой.
– Я Урден, барон Дийский, – кивнул отец «выпивохи».
– Эльжена, – легко поклонилась ее мать. – А эту девчонку зовут Эльмира. Вы, наверно, учились вместе с моей племянницей? – обратилась она к Лин. – В пансионате в Клуссе? Мы… – Она еще несколько раз открыла рот, но не произнесла ни звука.
Барон Дийский выпучил глаза и жестами принялся показывать недогадливым новым знакомым, что за их спинами разворачивается действо. Коронация началась!
Запиликали скрипки, провозглашая торжество момента, появился надменный церемониймейстер и его помощники со свитками на золотых подносах, светляки перестали слепить окружающих… Вокруг то тут, то там кто-то пытался что-нибудь сказать, однако ничего не выходило – заклинание безмолвия знало, кому позволено говорить, а что до всех остальных… Функциональность превыше всего, считали клусские маги, и если даже какому-то гостю станет плохо, это не повод своими стонами нарушать многолетние устои.
– Его Величество Малдраб Четвертый, повелитель…
Усы придворного глашатая яростно шевелились, показывая, как старательно он пользуется правом речи на празднике молчания, описывая родословную правителя и его многочисленные титулы. Лин слышала звучавшие словно отовсюду сразу слова и не могла уловить их значение. Вернее, не могла думать ни о чем, кроме императора.