Что-то тут нечисто, ей-богу. Если бы его назначение прошло все положенные инстанции, тогда другое дело: в служебных перемещениях как таковых нет ничего из ряда вон выходящего. Но привычный порядок был нарушен. И не найди Блейн умершего патрона первым, не подбери он с пола листок бумаги, трудно сказать, состоялось бы это назначение или нет.
Что ж, он рискнул своей шеей — и получил должность. Не сказать, чтобы он о ней только и мечтал, но отказываться тоже нет смысла. В конце концов, это повышение, шаг вперед. Теперь он третий человек в иерархии гильдии: венчает пирамиду бизнес-агент, ступенью ниже стоит Охрана, а сразу за ней — Архив.
Нужно сегодня же поставить в известность Гарриет. Ах нет, он все время забывает: она не сможет сегодня поужинать с ним.
Блейн сунул ключи в карман и снова пробежал глазами записку. «Если захотите встретиться, я к вашим услугам». Простая вежливость? Или Ример и впрямь должен сказать ему что-то важное?
Блейн скомкал записку и бросил ее на пол. Все, пора уходить из Центра. Пойти куда-нибудь, где можно спокойно все обдумать и составить план действий. Не мешало бы, конечно, привести в порядок стол, но неохота, да и рабочий день давно закончился. К тому же надо успеть на свидание с Гарриет... Да что же с головой-то сегодня творится! Помутнение, не иначе. Не будет никакого свидания!
Ладно. Стол все равно подождет до завтра. Блейн взял плащ и шляпу и пошел на автомобильную стоянку.
У ворот вместо обычного вахтера стоял вооруженный охранник. Блейн предъявил удостоверение.
— Проходите, сэр,— сказал охранник,— Но будьте внимательны. Тут один «размороженный» сбежал.
— Сбежал?
— Ну да. Проснулся неделю-другую назад.
— Далеко ему не убежать,— сказал Блейн.— Он сам себя выдаст. Сколько он проспал?
— Да вроде лет пятьсот.
— За пятьсот лет многое изменилось. У него нет ни единого шанса.
Охранник покачал головой:
— Мне его жалко. Жуткое дело — проснуться через пятьсот лет.
— Да, жутковато. Мы их всех предупреждаем, но они не слушают.
— Скажите, а это не вы тот парень, что нашел мертвого Гиси? — спросил вдруг охранник.
Блейн кивнул.
— Он и правда был уже мертвый?
— Правда.
— Убит?
— Я не знаю.
— А все судьба-злодейка! Всю жизнь суетишься, карабкаешься вверх, а потом — хлоп!..
— Злодейка,— согласился Блейн.
— Да-а, против судьбы не попрешь.
— Не попрешь,— опять согласился Блейн и поспешил к автомобилю.
Выведя машину со стоянки, он свернул на магистраль. Сгущались сумерки, на шоссе было почти пусто.
За окошком неторопливо проплывал осенний сельский пейзаж. Загорались первые огоньки в окошках горных коттеджей; пахло палеными листьями и грустным увяданием уходящего года.
Мысли в голове мельтешили, будто птицы, летящие к себе в гнездо на ночлег. Чего добивался сегодня утром липучка, приставший на стоянке? Что подозревает — или знает — Фаррис и что он затевает? Почему Джон Ример пришел передать ключи, а потом передумал и не дождался? Почему убежал «размороженный» ?
Нет, в самом деле, почему? Если вдуматься, это же полнейшее безумие. Чего он хочет достичь побегом в чужой для него мир, к которому совершенно не приспособлен? Все равно что удрать в одиночку на другую планету, ничего о ней не зная. Или взяться за работу, в которой ни черта не смыслишь, и строить из себя великого специалиста.
Зачем? Зачем ты сбежал, «размороженный»?
Блейн отогнал от себя назойливый вопрос. И без того есть о чем подумать. И вообще, думать надо последовательно и методично, а у него в голове сплошной сумбур.
Блейн включил радио и услышал голос комментатора: «...тому, кто следит за историей политики, нетрудно увидеть ее кризисные точки, ныне обозначившиеся весьма четко. Более пятисот лет управление планетой фактически находится в руках Центрального Профсоюза. То есть во главе правительства стоит комитет, в который входят представители всех гильдий и союзов. Этой группировке удалось продержаться у власти целых пять столетий — из них последние шестьдесят лет совершенно открыто — не столько благодаря особой мудрости, терпению или умению предвидеть, сколько благодаря устойчивому равновесию сил внутри комитета. Взаимное недоверие и страх ни разу не позволили какой-либо гильдии занять главенствующее положение. Как только возникала подобная угроза, все прочие союзы тут же вспоминали о своих амбициях и подавляли потенциального узурпатора.
Но такое равновесие — и это понимают все — не может длиться бесконечно. Оно и так затянулось сверх всяких ожиданий. Опираясь на фанатичную преданность своих служащих, гильдии годами накапливают силы, но не пытаются их применить. Не приходится сомневаться, что ни одна из них не сделает попытки захвата власти, не будучи заранее уверена в успехе. Однако угадать, какая из гильдий накопила достаточно сил для решающей схватки, практически невозможно, ибо союзы хранят подобные сведения в строжайшей тайне. И все-таки недалек тот день, когда кто-то из них выйдет на поле брани, чтобы помериться силами. Нынешнее равновесие может показаться невыносимым некоторым союзам, возглавляемым амбициозными лидерами...»