- Спасибо вам огромное за интересные факты из биографии великих. Я, конечно, видел работы Малевича, Кандинского, Гончаровой, но по роду своих занятий, естественно, не так хорошо разбираюсь в тонкостях живописного искусства, а в современном авангарде, признаюсь, абсолютный профан. Думаю, исключительно по этой причине, ваше имя остается неизвестным только таким дилетантам, как я. Так представьтесь же мне, наконец!
Художник вздрогнул, наверное, представляя, как его фамилия могла бы достойно вписаться в перечисленный мною ряд, и от волнения произнес невнятно:
- Я...кубов.
- Кубов! Какая подходящая фамилия или это псевдоним? - спросил я.
- Я-ку-бов! - повторил по слогам художник.
- Не трудно запомнить. Кубов - гораздо проще, чем Треугольников.
- Моя фамилия - Якубов, - развеселился художник, и я понял, что попал впросак.
- Ах, Якубов! Простите...
- Ничего, бывает... Хотя... Ваша идея с псевдонимом мне по душе. Кубов - от слова - кубизм. Пикассо - мой кумир...
- Подождите, вы опять... речь сейчас не о Пабло. Как ваше имя?
- Зовите меня просто Влад. С кем имею честь?
- Олег, для вас просто Олег.
Мы выпили за знакомство.
- Так как вас занесло в эту гостиницу, Влад? По нынешним временам, поселиться здесь довольно дорогое удовольствие. Вы, наверное, поскромничали, назвавшись бедным художником?
- Вот именно, в настоящее время творческой интеллигенции доступ в приличные места закрыт, не по карману. Я здесь по случаю. Сам из Питера. Погода там у нас в это время, в-основном, унылая. Давно хотел махнуть в эти края, да все как-то не получалось, а нынче и не мечтал вовсе... И тут на мою удачу один богатый клиент подвернулся! Впарил ему копию..., - тут Влад осекся:
- Вы, часом, не из милиции? А на вид приличный человек - в живописи разбираетесь... Так ко мне уже сегодня приходили - случилось что-то: то ли ограбление, то ли убийство... Допрашивали меня... Ищут кого-то... Уж не вас ли?
- Так вы определитесь, Влад, на кого я больше похож - на милиционера или на преступника?
- А по мне, хоть, на черта, лишь бы прок был! Я тут поиздержался немного. Не подбросите ли деньжат? Нет, не поймите превратно, не милостыню прошу, заработать хочу честным трудом.
- Хорошо, договорились. Считайте, гонорар у вас уже в кармане, если окажете мне еще одну услугу: так что вы ответили охране?
- Хм... Вы, все-таки, из этих...
- Нет, из тех... или из этих... но вам же все равно. Так вы видели кого-нибудь подозрительного прошлой ночью?
- Да мало ли кого... Жизнь только ночью и начинается, во всяком случае, для меня, - опрометчиво признался художник.
- Заметьте, не я это сказал. Обычные люди спят в это время.
- Вы что меня подозреваете? - возмутился Влад.
- Нет, я хотел сказать, что вы необычный человек, поэтому можете мне помочь.
Если видели кого, то опишите его.
- Да, может, мне показалось. Чего спьяну-то не померещиться. Зачем вводить органы в заблуждение, за это и схлопотать можно! Я и охранникам ничего не сказал. Оно мне надо?
- Влад, хватит торговаться! Кому из нас сейчас нужны деньги? - я достал портмоне.
- Ну... видел... Со спины и не с близкого расстояния, да и темно было... - замялся художник.
- А нарисовать сможете?
- Смогу. Только не уверен, что это вам поможет. Вы же видели мою работу. Абстрактный жанр подразумевает отказ от изображения реальных форм и вещей.
- А вы попробуйте достичь максимальной узнаваемости, подчеркнув в абстрактной фигуре реальные штрихи, например: наклон головы, прическу, одежду... и т.д. Одним словом, что-то такое, характерное только для этого человека, за что можно зацепиться. Вот вам и подходящий случай - создать нечто свое, особенное.
- Это сложно, - поразмыслив, ответил художник, намекая на то, что это будет стоить подороже, чем пара бутылок.
- Да, бросьте, Якубов! Вы уже продемонстрировали мне свои способности. Художнику вашего уровня это вполне по плечу.
- Сначала деньги, потом стулья! - подстраховался Влад.
Я протянул ему сумму, от которой он не смог отказаться.
И работа закипела. Влад отрабатывал по полной: в ход пошли краски, которые он наносил на пустой холст размашистыми мазками. Мне запретили приближаться к картине, покуда она не будет полностью готова, и я терпеливо ждал этого момента, оставаясь за столом, наблюдая за творческим процессом, который на этот раз, весьма, затянулся. Время от времени, потягивая виски из стакана, Якубов все больше воодушевлялся: теребил сальные волосы и нервно ходил по комнате, разглядывая свое детище на расстоянии. Затем выключил общий свет, включил светильник и в полутьме кружил возле мольберта, словно колдун, тыча волшебной палочкой-кистью в полотно, вдыхая в него жизнь. Наконец, окинул оценивающим взглядом картину и, кажется, остался доволен, допил свой стакан виски и подал мне знак рукой. Я подошел. На черном фоне бросалось в глаза размытое пятно песочного цвета. Напряженно всматриваясь в эту мазню, я пытался различить в ней нечто, похожее на силуэт, но тщетно... Заметив мое замешательство, художник отвел меня от окна к противоположной от картины стене и предложил взглянуть мне на нее по-другому: