Но я молчала, понуро опустив голову.
- По-моему, ты чем-то недовольна. Понимаю, все творческие люди подвержены капризам настроения.
- Прекрати, Олег! - начинала я закипать. - Зачем ты устроил эту пиар-акцию? Благодаря тебе, моя популярность выросла до размеров главной подозреваемой! Все смотрели на меня, как на врага народа!
Олег отрицательно покачал головой:
- Не все. Я первый, кто...
- Пригрел змею на груди! - оборвала я его.
- Брось... Скорее всего, я извивался ужом, чтобы спасти положение! Прости, ляпнул, что первое пришло в голову, импровизировал на ходу.
- В находчивости тебе не откажешь, - процедила я сквозь зубы. - Ты, как всегда, на высоте, а вот мне крылышки подрезали!
- Не думал, что общественное мнение имеет для тебя такое большое значение. Не драматизируй! И не стоит принимать так близко к сердцу слова вероломной женщины! Обещаю тебе разобраться с этой стервятницей! Неужели ты не понимаешь, что смерть Веры Яковлевны здесь не при чем! Используя ситуацию, Клавдия Петровна старается натравить нас друг на друга и осуществить свой тайный замысел - окончательно поссорить!
- Кажется, ей это удалось! - бросила я Олегу в лицо и, повернувшись к нему спиной, быстрым шагом пошла от него в другую сторону.
- Опомнись, Наташа! Не поддавайся на провокации врага! Постой! - крикнул мне вдогонку Олег. Но меня было уже не остановить.
Глава девятнадцатая
Что же так зацепило меня больше всего? - рассуждала я по дороге. Безжалостная оплеуха Холмса в ответ на благосклонность к нему Светланы и Ольги Николаевны; разглашение моего творческого начала, которое я доверяла не всем, избегая насмешек; резонанс общественного мнения? Чушь. Просто хотела, чтобы побежал за мной, удержал силой. Не его стиль, эстет, или... к отцу торопился. А что остается мне? Последовать за ним, раскаяться... Нет. Самолюбие не позволяет? Да и настроение поганое - все так глупо вышло! Идти в номер, выяснять отношения с Клавдией Петровной? После ее последнего выпада, взрыв бомбы неизбежен. Только не это! Наматывать сопли на кулак, страдать в гордом одиночестве? Что-то не хочется. И тут я вспомнила о подругах по несчастью, которым сегодня также досталось немало впечатлений.
На мой стук в дверь, открыла Лариса.
- Пустите заблудшую овечку к вам на огонек погреться.
- Конечно, заходите! - обрадовалась девушка.
Татьяна Ивановна лежала в постели с мокрым полотенцем на голове, растерзанная поступком Ларисы, которая теперь, в свою очередь, отпаивала крестную валерьянкой.
- Простите, угощать сегодня не чем, - подала голос больная - коньяк еще вчера кончился, приходится снимать стресс подручными средствами.
- Я совсем не за этим пришла. Да и праздновать, особенно, нечего, - грустно призналась я.
- А где Олег Абисалонович? - как бы, между прочим, спросила Лариса. Похоже, этот вопрос волновал сейчас Пампушку гораздо сильнее, чем самочувствие Татьяны Ивановны, которая истолковала интерес крестной дочери со своей точки зрения:
- Не успели поблагодарить его за помощь. Как своевременно он вступился за мою дурочку. Как представлю себе, если бы Гурзо чуть раньше нарисовался - дурно становиться. Сами видите, как расклеилась.
- После того, как законной властью был наложен запрет на существование частного агентства, а его члены распущены, сыщики разбежались в разные стороны, - констатировала я печальный факт. Лариса, еще не искушенная в притворстве, засияла счастливой улыбкой. Татьяна Ивановна, покачав укоризненно головой, попросила ее:
- Детка, а завари-ка, ты, нам чаю с мелиссой!
И пока детка наполняла чайник водой из-под крана умывальника в душевой комнате, поспешно обратилась ко мне:
- Я, конечно, не так наивна и не верю в дружеские взаимоотношения между красивым мужчиной и красивой женщиной. Вы подстать друг другу во всем...
Тут Лариса вернулась обратно, и Татьяна Ивановна уже громко продолжала:
- А как же дружба между Холмсом и Ватсоном? Не прошла проверку на прочность?
- Скорее, не выдержала испытаний ее слабая половина, - горестно посетовала я.
- Присаживайтесь к столу, - пригласила хозяйка, поднимаясь с кровати, - попьем чайку, может, полегчает. Татьяна Ивановна, решила успокоить меня, да и себя, заодно, весьма своеобразным способом - вскрыть гнойный нарыв с душком, созревший на поверхности зарождающегося слоя буржуазии. Ее, как прорвало, вместе с "болячкой":
- Вера Яковлевна с первых же дней нашего пребывания здесь взбесила меня своим высокомерием. Она ни разу не удостоила нас приветствием, считая ниже своего достоинства общение, выходящее за рамки ее круга. Породистая сударыня чутьем, по нюху определяла обычных дворняг, вроде нас с вами. Да, моя карьера не состоялась, и, вряд ли я разбогатею на службе, подбивая страховые балансы, а ничего другого делать не умею. Поверьте, удача не сопутствует честным нищим! А социальное неравенство еще пока никому не удалось искоренить: ни большевикам, ни коммунистам, ни самозванцам-демократам! Вас, как и меня, не могло не унизить поведение Веры Яковлевны! Однако, это не повод для расправы. В конце - концов, на дворе не семнадцатый год! Я вижу, вы со мной согласны, Наталья. Мы с Ларисой и не сомневались в вашей невиновности. Татьяна Ивановна перевела дух:
- Ну вот. Как камень с души упал. Все-таки, выговориться - лучший способ успокоиться. Можете попробовать исповедаться, хотя... не стану настаивать. Вечер был и без того насыщенным. Вы тоже устали.
- Да, спорить не буду. "Веселье выдохлось, и разговор иссяк..." - процитировала я Цвейга из любимой новеллы "Сумерки". Спасибо за поддержку. Благодаря вам и мне полегчало, поэтому не стану больше злоупотреблять вашим гостеприимством, пойду к себе. Спокойной ночи!