- Наташа, ты чем-то расстроена? Если из-за Ларисы, то напрасно. Просто не хотел обидеть девушку. Немного мужского внимания прибавит ей уверенности в себе, с меня не убудет. А ревность, между прочим, признак низкой самооценки.
- Зато у тебя самомнение на высоте. Еще бы! Пользуешься повышенным вниманием у женщин. Только я не переживаю по этому поводу, просто мне захотелось домой.
- Понимаю, - с сочувствием в голосе протянул Олег.
- Что, ты, можешь понимать! У тебя ни жены нет, ни детей!
- Спасибо вам на добром слове, Наталья Владимировна!
- Прости, - опомнилась я, - ты меня неправильно понял. Я хотела сказать, что ты - человек вольный, а я связана по рукам и ногам.
Но Олег не услышал меня, он уже скрылся за вратами храма, подошел к алтарю, зажег свечу за упокой рабы божьей... и больше ко мне не подходил на протяжении всего дня. Обиделся не на шутку. Может быть, это и к лучшему, решила я. Не буду себя искушать.
- Вы сделали правильный выбор, - заявил мне Костромской в конце пути на обратной дороге.
- О чем вы? - спросила я рассеянно.
- Не притворяйтесь, вам это не идет. Давайте подумаем, как нам вместе приятно провести оставшееся время.
- Сергей Павлович! Я сейчас думаю только об одном: когда вы, наконец, оставите меня в покое!? Нет, еще одна мысль терзает меня: как мне в номер возвращаться, где эта ваша Клавдия Петровна... Видеть ее не могу... За что мне так повезло?
- Да... Клава... перегнула палку... Работает грубо, не профессионально. Ничем не брезгует ради денег...
- Так, так, так... с этого места поподробнее, - воодушевилась я моментально, - значит, вы хотите сказать...
- Я сказал только то, что сказал. Остальное узнаете завтра. Да... и не беспокойтесь, Клавдия Петровна вас больше не укусит. Если хотите, я вам отдельный номер сниму, с зарплаты рассчитаетесь, - ухмыльнулся Костромской, - а лучше сразу, переезжайте ко мне.
Я не поверила своим ушам:
- Вы бредите!? Я замужем... Вы же сами... Нет, вы просто издеваетесь надо мною по очереди! Чего вы добиваетесь? Выпустите меня, иначе я за себя не ручаюсь!
- Успокойтесь, мы уже приехали. Вы безрассудны, потому и нравитесь. Все-таки, подумайте над моим деловым предложением.
Я рванула из автобуса, как ошпаренная. Голодные сокурсники сразу пошли на ужин. Только я аппетит не нагуляла, вернее сказать, мне его перебили. Примчалась в номер, зарылась с головой под одеяло, спряталась. Киллер придет, а я уже сплю. Что-то Костромской не договаривает. Неужели, мои прогнозы оправдались. Клавдия Петровна, вы и есть настоящий палач?
Глава двадцатая
Вот мы и дожили до понедельника. Говорят: понедельник - день тяжелый. Принесет ли он нам облегчение, освободив от подозрений? В это тревожное утро пока никто не знал ответа на этот вопрос. Сокурсники проходили в лекционный зал, занимали свои места. Я пересела от Клавдии Петровны за свободный стол. Она оставила мой жест без внимания, как нечто должное, что и следовало ожидать. Малыш занял место Веры Яковлевны, поддерживая Аллу, которую вчера вечером перевез из клиники в гостиницу. Ее врожденное кокетство на лице стерло выражение скорби, черное платье подчеркивало траур. Атмосфера накалялась, - игроки сгорали от нетерпения. Наверное, каждый из нас томился в догадках. Мне, например, казалось, что убийца не может оставаться хладнокровным, когда с минуты на минуту должны объявить - есть преступление или нет. Удалось ли убийце замаскировать убийство. Но никто, кроме племянницы, не выдавал себя особенным волнением. Ну а Олег выглядел вообще абсолютно спокойным. Я была уверена, что азарт сыщика, каким-то образом проявится, но... лицо его сковала печать равнодушия, как будто исход дела ему давно ясен, и ничего нового для себя он сейчас не услышит. А, может, надел бесстрастную маску лишь для меня?
В класс вошел Ибрагим Моисеевич и, как обычно, после приветствия заступил на свой ораторский пост. Неужели сначала предстоит выслушать доклад лектора? В таком случае, это будет реквием: невыносимое ожидание развязки достигло апогея, агония неизбежна.
- Утро доброе! Господа, простите, за опоздание, - раздался бодрый голос капитана. Гурзо появился на горизонте, как вестник долгожданной победы:
- Приступим сразу к делу, без предисловий. Итак: судебно-медицинской экспертизой было установлено, что Бестужева Вера Яковлевна умерла естественной смертью по причине сердечной недостаточности, которой она страдала в течение последних пяти лет. Признаков насильственной смерти не обнаружено. В результате тщательного анализа предполагаемая версия отравления или передозировки лекарственными средствами не подтвердилась. С чувством глубокого удовлетворения милиционер посмотрел на присутствующих. Я не знаю, как остальные отреагировали на это сообщение, потому что сама находилась в состоянии шока, как после внезапного удара электрического тока.
- Твою мать... цирк... - послышалось негромко в зале.
- Ну, вот - никакого убийства! - произнёс Костромской.
- Нет... убийство было! - усмехнулся Борода.
- Как?! - раздался хор голосов.
- Очень просто. Было убито ваше расследование, - ответил с сарказмом Евгений Борисович.
- Я тут же взглянула на Олега. На лице его мелькнула ухмылка, в которой читалось: ведь я же отказывался играть в такие игры. С чувством собственного достоинства и превосходства он посмотрел на главную зачинщицу разоблачения. Клавдия Петровна молча опустила глаза. Возразить ей, на сей раз, было нечем. Радостная новость, в том смысле, что на самом деле никто не виноват в смерти Веры Яковлевны, и что среди нас нет убийцы, постепенно доходила до всех участников игры, но они продолжали растерянно переглядываться между собой. Еще бы! Мыльный пузырь, который мы так долго раздували, лопнул в одно мгновение, не оставив и мокрого следа! Хотя, с этим можно было поспорить, потому что Аллочка развела напоследок такую сырость на месте, с какой не мог уже справиться ее истерзанный носовой платок. Утопая в слезах, она причитала: