— Меня, — подтвердила Варвара. — Около штаба. Но вы тогда внимания не обратили.
— Возможно, — кивнул Валерий Аркадьевич, еще раз оглядел нас и спросил: — Значит, это вы меня искали?
— Они! — радостно откликнулась Катя.
— Ну что ж, спасибо, ребята. Однако, как видите, я нашелся сам. Впрочем, кое-какую сумму вы получите. Так сказать, за усердие. — И он снова хмыкнул, на сей раз покровительственно.
— Ошибаетесь. — Гена в упор посмотрел в дымчатые очки. — Ваши товарищи заплатят нам полную сумму.
— Это еще почему? — Кажется, Валерий Аркадьевич уже успел вновь почувствовать себя руководителем штаба. — Полная сумма выплачивается за конечный результат. А вы к конечному результату не имеете никакого отношения.
— Ошибаетесь, — повторил Гена. — Только благодаря нам вас сегодня вывели из вашего убежища, посадили в машину с завязанными, разумеется, глазами, высадили в городе и, скорее всего, еще вложили в карман деньги на такси. Впрочем, могло обойтись и без денежного пособия. Наверняка у вас в кармане есть портмоне, из которого ваши похитители не взяли ни копейки.
— Откуда вы все это знаете?! — прорычал из руководящего кресла Шелест.
— Этого-то как раз я и не знаю. Только предполагаю. Просто именно такие действия наиболее логичны. Зато все остальное я знаю совершенно точно. И расскажу это вам.
— Ну конечно, каждый хочет заработать свои деньги, — эдак лениво-небрежно протянул из своей «раковины» Бреусов. — Если уж не делами, то хотя бы рассказами.
— И весьма занимательными. — Гена даже не взглянул в сторону Виталия, зато повернулся в сторону Сокольникова, который разместился в крутящемся кресле, выдвинутом почти на средину комнаты. — И если вас всех мой рассказ не интересует, то мы можем пойти с этим в полицию. Она сбилась с ног, разыскивая вас, Валерий Аркадьевич, а за ее работу платят налогоплательщики, которые имеют право знать, на что идут их налоги.
— Не сердитесь, не стоит, — тут же пошел на мировую Шелест.
— А ты, Виталий, умерь иронию. — Сокольников, похоже, тоже вовремя вспомнил, что ему как руководителю штаба надо оберегать реноме своего кандидата, в том числе от полиции.
А еще, вероятно, он вспомнил, что буквально несколько часов назад сидел взаперти и, по большому счету, до сих пор не понимает, почему вдруг именно сейчас он оказался в собственном кабинете. Воздух свободы, право же, способен опьянить кого угодно.
— Чего мне стоит делать, а чего — не стоит, я решу, когда каждый из вас ответит мне на вопрос: хотите ли вы знать, кто похитил Валерия Аркадьевича и зачем? — холодно заметил Гена.
— Конечно, я хочу знать! — мгновенно налился краской Сокольников. — Еще бы мне не хотеть!
— Однозначно — да! — ни секунды не медля, изрек Шелест.
— Разумеется! — воскликнул Бреусов, но не удержался, чтобы не добавить: — Может, Екатерина пойдет отдыхать?
— Я не устала! — отрезала Катя.
— Хорошо, — кивнул Гена. — Тогда для начала несколько вопросов. Прежде всего вам, Валерий Аркадьевич. И ответы должны быть абсолютно честными. Мы не занимаемся предвыборной борьбой, не работаем на ваших конкурентов, мы работаем на себя, а значит, в данном случае — на вас. Потому что, как вы знаете, нас сначала наняла ваша дочь, а затем ваша штабная команда. Итак. В тот вечер, когда вас похитили, вы виделись с Григорием Акимовичем Козлинским?
— Да, — после некоторой заминки признал Сокольников, — я вышел гулять с собакой, а тут он. Во дворе поджидал.
— Он разговаривал с вами о листовках?
— Откуда вы знаете про листовки? — удивился Сокольников, потом махнул рукой. — А, впрочем, вы, видать, и впрямь много чего знаете. Да, о них разговаривал. Если это, конечно, разговором можно назвать. Шипел, как змей, и пытался меня укусить. Запугать то есть. — Валерий Аркадьевич презрительно скривился.
— Как вы расстались?
— Очень просто. Я его послал подальше, и он пошел.
— Вы видели, куда?
— Я за ним не следил.
— А за вами никто не следил, вы не заметили?
— Тогда не заметил, но теперь точно знаю, что следили. Когда я возвращался с автостоянки, она рядом с домом, на другом конце двора видел машину с выключенными фарами. Но внимания я на нее не обратил. Там площадка, и почти всегда какие-нибудь машины ночуют. А когда Козлинский отправился восвояси, буквально через пару минут я услышал, что меня окликают по имени-отчеству. Подошли двое незнакомых мужчин, молодых, лет тридцати, лиц они не прятали, и сказали, что я должен с ними поехать. Ну, моя реакция понятна. Только какая там к черту могла быть реакция, когда они мне пистолет приставили и велели молчать! А потом, как в дешевом боевике, затолкали в машину, там за рулем третий сидел, завязали глаза и повезли. Довольно долго везли, особо в разные стороны не крутились, потому я решил, что ехали за город. Привезли в какой-то дом, похоже, деревенский, избушка такая из двух комнат с чем-то типа предбанника без окон, там кухню устроили. В комнате, где меня поселили, было одно окно, из него я видел только поле и лес. А во второй комнате, где эти двое парней со мной жили, окно выходило на другую сторону, но оно всегда было железными жалюзи закрыто.