Мы с Геной кивнули.
— Вот-вот, — кивнул в свою очередь Лямский. — Это я к тому, что Валера может быть исключительно лоялен к определенным людям и одновременно плодить вокруг массу недоброжелателей. Недаром еще во времена нашей совместной работы ему приклеили прозвище «Кавалерист». Начальство обычно именно ему поручало устраивать всякие разбирательства, он махал шашкой наотмашь и при этом, замечу, с немалым удовольствием.
— А вы не любите Сокольникова, — совершенно неожиданно заявил Гена.
— А при чем здесь любовь? — Лямский недоуменно посмотрел на Кирпичникова, пожал плечами. — Я, конечно, не самый видный мужчина. Есть куда более привлекательные, — он демонстративно покосился на меня, — однако же о любви предпочитаю говорить исключительно в отношении женщин. Так что если вы хотите поговорить о любви к Валере Сокольникову, то это лучше не со мной и даже не с его женой, а…
Лямский разом умолк, но его губы растянулись в ироничной усмешке.
— У него есть любовница? — отринул деликатность Гена.
— Есть, — не стал скрывать Леонид Леонтьевич. — Причем довольно молодая особа. Примерно в возрасте его дочери. Ее зовут Викторией, и она работает в бухгалтерии завода. Разумеется, эта связь держится в большой тайне, жена у Валеры дама решительная, однако вряд ли кто-то из нашей с вами мужской компании побежит делиться информацией.
Разумеется, у нас такого желания не возникало. Однако то, что Сокольников имел любовницу, никак нельзя было назвать просто пикантной подробностью. Конечно, множество мужчин гуляют налево, но, если кто-то из них пропадает в неизвестном направлении, довольно неумно отмахиваться от любовного варианта как от несущественной детали личной жизни. Лямский дал нам подсказку — возможно, совершенно намеренно, возможно, просто к слову пришлось, но я решил, что тропку к Виктории протоптать надо непременно. Пусть даже эта тропка приведет в никуда.
— Так вот расскажу вам два случая из собственной практики, касающиеся Сокольникова и имеющие, на мой взгляд, отношение к нынешней ситуации, — сказал Лямский. — После того как я из райкома комсомола ушел, мы с Валерой довольно долго не виделись. Однако не видеться — это еще не значит друг друга напрочь забыть. И потому, когда в начале нулевых годов наш стройтрест решил один совместный проект вместе с машзаводом запустить, я позвонил Сокольникову. Сами понимаете, в бизнесе старые знакомства — уже половина успеха. Мы с Валерой встретились, довольно хорошо поговорили, я попросил его свести нашего коммерческого директора с их коммерческим директором, и тот сказал, дескать, без проблем. А коммерцией у нас тогда руководил презанятный парень — из молодых, очень толковый, ему лет тридцать было, но выглядел моложе. Его фамилия Зуданов. Не слышали?
Мы не слышали, в чем и признались: а почему, собственно, мы непременно должны слышать? Лямский пояснять не стал, продолжив:
— Так вот Зуданов сходил к Сокольникову, а когда вернулся, аж трясся от злости. Валера с ним обошелся, как с первогодкой профтехучилища. Принялся жизни учить, про самонадеянную молодежь рассказывать, про то, что серьезные люди привыкли иметь дела с серьезными людьми, и зеленые пацаны напрасно думают, будто им позволят просто так пенки снимать. В общем, поступил с парнем препогано да к тому же неосмотрительно. Тот проект мы все-таки осуществили, но с другим заводом и с большой взаимной выгодой, а Зуданов через четыре года стал начальником областной лицензионной палаты. У машзавода же было немало поводов в эту палату обращаться и, как вы догадываетесь, проблемы здесь возникали на каждом шагу. Зуданов общения с Валерой не забыл, кому надо на заводе об этом намекнул, и хотя лицензии не входили в обязанности Сокольникова, но именно его заставили выписывать вокруг Зуданова круги. А все почему? Захотелось в свое время без всякой нужды, а только для собственной радости потоптаться у парня на голове.
Лямский замолчал, вопросительно уставился на нас: дескать, понимаете, какая дурь? Я с ним был полностью солидарен. В конце концов, всех нас еще в детстве учили не плевать в колодец, только не все это запомнили.
— А вот вам второй случай, — вновь заговорил Леонид Леонтьевич, — совсем свежий. Вероятно, вы знаете, что умные люди выборами начинают заниматься отнюдь не тогда, когда избирком официально отмашку дает, а значительно раньше.