Все произошло в начале декабря прошлого года, на нейтральной территории, а если по большому счету, то и вовсе вне территории — в чистом небе на высоте нескольких тысяч метров. Летели на самолете из Петербурга, места оказались рядом, настроение у обоих было хорошее, разговорчивое, и несколько часов тесного общения повлияли на Викторию совершенно неожиданным образом. Она вдруг поняла, что ее питерский любовник хоть и молод, но пуст, словно банка из-под выпитого пива, а этот немолодой мужчина интересен, значителен и, как это ни странно, учитывая разницу в возрасте, сексуально притягателен. В аэропорту девушку встречал брат на машине, Сокольников от услуги подвезти его до города отказался, зато не отказался продиктовать свой номер телефона в обмен на визитку Виктории.
Недели три она бесплодно ждала звонка, самой же навязываться было как-то неудобно, но тут подоспел Новый год, и Виктория сочла, что это вполне приличный повод объявиться с поздравлениями. Валерий Аркадьевич вспомнил ее сразу, был любезен, но не более, и девушка поняла: совместное пребывание в небе еще не повод для совместного пребывания на земле. Однако она ошиблась. В канун Рождества Сокольников позвонил Виктории с ответным поздравлением, за которым последовал ужин, а за ужином…
Через месяц Виктория перешла работать в бухгалтерию машзавода, только за два дня до этого узнав, кем работает Валерий Аркадьевич. Причем на завод ее привел отнюдь не Сокольников, он лишь подсказал, что требуется грамотный бухгалтер, а дальше Виктория все сделала сама.
По ее мнению, роман держался в строгом секрете, даже первая сплетница бухгалтерии Марья Семеновна ни о чем не догадывалась, вот почему появление аж трех мужчин, которые пришли к ней с упоминанием имени Валерия Аркадьевича, вызвало у Виктории еще большее потрясение, нежели исчезновение самого Валерия Аркадьевича.
— Меня не интересуют сплетни, — сказал я. — И ваша личная жизнь, по большому счету, тоже. Мы не занимаемся неверными супругами и прочими пикантностями. Но к нам обратилась за помощью дочь Сокольникова…
— Она знает про нас? — испуганно перебила Виктория.
— Полагаю, нет. Но если вы хотите, чтобы семья и дальше оставалась в неведении, будьте со мной полностью откровенной.
— А что еще остается делать… — неожиданно философски изрекла Виктория.
Она уже успокоилась, слезы на щеках высохли, а то, что личико по-прежнему оставалось грустным, так это разговору не мешало.
— Вы знаете, когда исчез Валерий Аркадьевич?
Она кивнула.
— Откуда? В газете дату не называли.
— Мне сказал Виталий.
— Виталий? Какой Виталий?
— Бреусов, — с некоторым удивлением произнесла девушка. — А вы с ним разве не знакомы?
Понятно: высокий, стройный, молодой, который приезжал буквально на полчаса, а потому, по мнению работниц санатория, явно не ради любовного свидания, — это Бреусов.
— Знаком. Но мы пока не вызываем друг у друга особых симпатий, — признался я.
— Да-а? А мне он понравился.
— Вы с ним встречались не первый раз?
— Во второй. Примерно полтора месяца назад его приводил к нам в бухгалтерию Валерий Аркадьевич. Они приходили к Лилии Сергеевне, заместителю главного бухгалтера. Она… — Виктория замялась, но буквально на мгновение, — сегодня ведет бухгалтерию в штабе. В тот день Валерий Аркадьевич привел Виталия, а Лилия Сергеевна отлучилась. Валерий Аркадьевич ждать не стал, попросил Виталия посидеть в нашей комнате, и мы с ним немножко поболтали. Он, конечно, с выпендрежем, но, по-моему, умный.
— И откуда этот умник прознал про вас и Сокольникова?
Виктория вздохнула:
— Он сказал, что догадался. Что у него наметанный глаз. В тот раз, в бухгалтерии, он заметил, как мы с Валерием Аркадьевичем посмотрели друг на друга, и догадался.
Догадался… Нет, тут явно другое… Бреусов просто разнюхал. Не столь важно — как, сколько — зачем. Возможно, случайно и без особой цели. А возможно…
— И зачем же он к вам приезжал?
— Чтобы рассказать об исчезновении Валерия Аркадьевича.
— Какая любезность! — Пожалуй, мой тон был излишне саркастичным. Виктория посмотрела на меня с укоризной. — Извините. Просто я знаю, что он пробыл у вас полчаса, а на то, чтобы просто проинформировать вас о случившемся, ему понадобилось бы минут пять. И вообще мог ограничиться телефонным звонком. Если же он взялся вас утешать, то тридцати минут, на мой взгляд, недостаточно.
— Нет, — покачала головой Виктория, — он меня не утешал. Он просто рассказал, а потом спросил, не знаю ли я что-нибудь об этом. А что я могла знать? Я, когда услышала, чуть в обморок не упала. Но Виталий только посоветовал мне взять себя в руки. Мог бы быть и подобрее… — В голосе девушки промелькнула обида, впрочем, совсем легкая. — А потом он начал расспрашивать, что я знаю о делах в штабе и вообще о предвыборной кампании. Но я тоже ничего не знала. Правда, правда! Я пыталась однажды поинтересоваться, но Валерий Аркадьевич очень строго сказал, что это меня не должно касаться. И все.